Я осторожно кашлянула, ожидая, что ребята со смущеннымилицами отскочат друг от друга. Но нет, ни мальчик, ни девочка даже не подумалибросить увлекательное занятие.

– Кристя, – сурово сказала я, – отстань от кавалера и скажи,что стряслось. Отчего мне нужно было, бросив все дела, нестись сюда, какбешеной лошади…

– Вилка, – неразборчиво простонала Кристя, – помоги!

– В чем? – растерялась я. – Да прекратите вы целоваться!

– Мы не можем, – сказала Кристина.

Вот тут я удивилась до крайности и переспросила:

– Что не можете?

– Прекратить целоваться.

– Вы решили участвовать в конкурсе на самый длинный поцелуй,а я призвана с хронометром в руках засекать время?

Внезапно плечи парня мелко затряслись. Кристя пнула егоногой по коленке.

– Вилка, помоги!

– Да чем же!

– Загляни мне в рот.

Я приблизилась к ним и попыталась выполнить ее просьбу.Честно говоря, я впервые оказалась в таком положении. Обычно, увидевобнимающуюся парочку, я, как правило, стараюсь побыстрей проскочить мимо, нузачем же конфузить людей.

– Понятно? – прошепелявила Кристя.

– Нет, – призналась я.

– Вилка! Смотри внимательно!

– Но у тебя во рту совершенно темно! Вот что, хватитидиотничать, пошли ужинать!

Парень пошарил у себя в кармане и подал мне фонарик. Янаправила луч света в полуоткрытый рот Кристины, присмотрелась и сразу поняларазмеры бедствия.

Месяца три назад Томочка заметила, что до сих пор ровныезубы Кристи начали наезжать один на другой. Мы схватили девицу и отвели кортодонту.

Кристе поставили брекеты. Для тех, кто не в курсе, поясняю:эта хитрая система железных проволочек и крючков крепится к зубам при помощиспециального клея и штучек, которые и называются «брекеты». Естественно, Кристявозжедала самые дорогие – так называемые сапфировые. Другие она носить нехотела.

Но мы с Томой очень хорошо понимали, как важна для молодойдевушки красивая улыбка, поэтому не стали препираться с Кристиной, а пошли унее на поводу, выложив за эти сапфировые брекеты такую сумму, что я до сих порвздрагиваю, вспоминая счет, выставленный стоматологом.

Брекеты оказались страшно неудобной вещью.

Во-первых, Кристине запретили есть всевозможные продукты,включая обожаемое ею мороженое, во-вторых, ей было трудно кусать и жевать пищу,в-третьих, зубы нестерпимо ломило. И еще, раз в две недели приходилось посещатьстоматолога, который постоянно что-то менял. Сначала Кристя носила простуюжелезную дугу, потом ей выдали жуткую конструкцию, которую следовалосамостоятельно надевать на нижнюю челюсть и фиксировать при помощи специальныхшнурочков на затылке. Слава богу, с этим агрегатом надо было только спать.Затем дугу на верхних зубах видоизменили, добавили еще какие-то штуки, а вчераи вовсе установили нечто устрашающее.

Когда Кристина пришла домой, она закатила нам истерику.

– Мне не нужны ровные зубы, – кричала она, – это сплошныемучения! Ой, какие крючки острые! Ой, они мне язык порежут!

– А ты меньше говори, – посоветовал Сеня.

– Всего-то на неделю их поставили, – попыталась успокоить ееТомочка, – хочешь, между майскими праздниками не ходи в школу! Мы тебе разрешимдома посидеть, наверное, и правда с этими крючками во рту неудобно.

– Между прочим, когда я в пятом классе сломал ногу, – заявилСемен, – то все равно ходил в школу, на костылях! Даже физкультурой занимался!Бегал и прыгал!

Я изумилась. Ну то, что все родители в детстве были сплошьотличниками, понятно! Но каким образом Сеня ухитрился ставить спортивныерекорды в гипсе? Наверное, врет!

– Вы издеваетесь!.. – закричала Кристина.

Она внезапно замолчала.

– Что случилось? – озабоченно воскликнула Томочка.

Я тоже насторожилась. Обычно, начав возмущаться, Кристинауспокаивается лишь через час, а тут сразу замолкла.

– Железки колются, – протянула девочка, – с ними долго непоговоришь.

Кристя молча вышла из кухни, а Семен покачал головой.

– Похоже, от этих крючков одна польза! Наконец-то у насвоцарится тишь да гладь в квартире!

– Как тебе не стыдно, – возмутилась я, – девочка больна.

– Еще порежет язык, – покачала головой Томочка, – надообратиться к ортодонту, пусть затупит крючки!

– Ерунда, – отмахнулся Семен, – всего на семь дней. Другиеже как-то обходятся!

Я подавила негодование. Мужчины иногда проявляют редкостнуючерствость по отношению к собственным детям!

– Ладно, – улыбнулась Томочка, – будем надеяться, что ничегоне случится! Через неделю поглядим, если опять этот врач что-нибудь такоепоставит, потребуем объяснений.

Но если что-то неприятное должно произойти, оно непременнослучится. Сейчас я в полной панике смотрела Кристе в рот. Ее несчастный кавалерв момент жаркого поцелуя наткнулся языком на крючок и оказался пойман на него,как карась на удочку. Ярко-красные пятна вокруг нижней губы и на подбородкеКристины – это не размазавшаяся помада, а кровь несчастного Ромео.

– Господи, – вырвалось у меня, – тебе, наверное, жуткобольно!

– Нет, – прошепелявила Кристя, – только очень неудобно и шеязатекла! Отцепи его!

Но я побоялась лезть ей в рот. Во-первых, у меня грязныеруки. Ладно, эту проблему легко решить, спущусь в квартиру и помою их, нодальше что делать? Здесь нужен врач!

Внезапно меня осенило. На четвертом этаже живет милейшийдядечка, Генрих Карлович, ему на вид лет восемьдесят, не меньше, но он до сихпор работает врачом в какой-то больнице. Вечером, когда я выгуливаю нашу собакуДюшку, частенько вижу, как Генриха Карловича привозит домой служебная машина:белая «Волга» с красным крестом. Наверное, он отличный профессионал, разначальство не только оставило его на службе в столь преклонном возрасте, но иобеспечило автомобилем.

– Подождите секундочку, – сказала я и побежала вниз.

Генрих Карлович недоуменно заморгал, услыхав мою просьбу.