– У-у-у! – зашлась девочка.

– Безобразие, – зашипела старуха с авоськой, – родительскихправ тебя лишить надо.

– Пошла вон, карга! – заорала мать, тряся девочку.

Через секунду все сгруппировавшиеся вокруг скамейки людиприняли участие в скандале.

Только я и юноша в светло-голубых джинсах осталисьравнодушными к боевым действиям.

Наконец налетел сквозняк, с гулом подкатил поезд, двериразъехались, одни потные люди вывалились наружу, другие, красные и злые, влезливнутрь, и состав понесся в тоннель. На какое-то время на платформе образоваласьпустота.

Я скосила глаза на парня, потом повернула голову и спросила:

– Вы Андрей?

Ответа не последовало. Молодой человек сидел, свесив головуна грудь, казалось, его сморило от духоты.

– Эй, – повысила я голос, – Андрей! Я вас тут уже давно жду!

Снова молчание. Обозлившись, я потянула парня за рукавкрасивой дорогой шелковой рубашки. Юноша беззвучно завалился набок и рухнул наскамейку. Его лицо открылось. Я вцепилась пальцами в скамейку. Широко раскрытыеглаза, разинутый рот…

– Чтой-то с ним? – взвизгнула какая-то баба, подошедшая кскамейке. – Ой, глядите! Умер!

А-а-а-а…

Моментально, откуда ни возьмись, налетел народ.

– Врача надо! – советовали одни.

– Зачем он ему, милицию зовите, – говорили другие.

Третьи просто визжали, повышая ажиотаж.

Я сползла со скамейки и стала протискиваться сквозь плотнуюлюдскую массу к выходу. Андрею уже не помочь, мне надо бежать назад, к ВикторииЕвгеньевне.

Никогда до сих пор я не носилась по улицам с такойскоростью. Дух перевела только перед дверью с номером «72». В правом бокукололо, в висках стучало, перед глазами тряслась черная сетка.

Палец жал и жал на кнопочку. Ни малейшего шороха недонеслось из квартиры. Внезапно мне стало страшно, так что я вцепилась вперила. Господи, во что же меня втянула Настена Чердынцева? За каким чертом ясогласилась ехать вместо нее на свидание к Великому Дракону? Почему была стольглупа?

Внезапно дверь напротив распахнулась, и из нее выглянулаженщина в длинной майке с надписью «Институт тонких технологий».

– Вы Викторию Евгеньевну ждете?

Я кивнула.

– Она к метро за хлебом пошла, – объяснила соседка, – и мнепредложила купить. Виктория Евгеньевна такая приветливая, знает, что я с внукомсижу, вот и выручает. Вы постойте, она скоро придет, если, конечно, не решит наскамеечке посидеть, в скверике.

– Где Виктория Евгеньевна покупает хлеб? – подпрыгивая отнетерпения, спросила я.

– А все мы в одно место бегаем, тут, рядом!

– И куда же?!

– Через двор направо, – пояснила соседка, – там ларек стоит,горячими батонами торгуют, на тридцать копеек дешевле, чем у метро, просто…

Не дослушав ее, я ринулась вниз, выбралась во двор ипобежала направо, свернула за угол и увидела небольшой, пустой в этот вечернийчас скверик. Наверное, утром и днем тут полно матерей с детьми. Сейчас же трилавочки пустовали, на четвертой сидела Виктория Евгеньевна.

Я подбежала к старушке и даже не вздрогнула – уже сталапривыкать к этому жуткому зрелищу: выпученным глазам, отвисшей челюсти ивывалившемуся языку…

Бедная Виктория Евгеньевна, самоуверенная, как все пожилыелюди, не послушалась меня, отправилась за своим батоном и стала очереднойжертвой равнодушного киллера. На смену жалости пришло отчаяние. Господи, мне-точто делать?

Остался лишь один человек, способный пролить свет на этуисторию, Костик. Мне во что бы то ни стало нужно добраться до него раньше, чемэто сделает убийца. Но где взять его координаты?

В салоне? Не факт, что они там есть.

Внезапно мой взгляд упал на сумочку, которая лежала рядом стелом Виктории Евгеньевны на скамейке. Я схватила ее и открыла. Внутри яувидела два батона в целлофане и портмоне. В потертом кошелке нашла паспорт,две десятирублевки и ключи. Я схватила их, оставила сумку с паспортом и хлебомоколо тела несчастной старухи и понеслась назад, в дом с кариатидами.

Конечно, надо бы вызвать милицию, только времени на это уменя нет. Жизнь незнакомого Кости целиком и полностью зависела сейчас от моейрасторопности.

Помня о Глазастой соседке, я тихонько подкралась к двериВиктории Евгеньевны, быстро открыла ее, юркнула внутрь и глянула в «глазок».

Любопытная дама не появилась на лестнице. Очевидно, онарешила заняться внуком и оторвалась от такого увлекательного дела, какподглядывание за окружающими.

В квартире Виктории Евгеньевны было душно, уходя на улицу,старуха предусмотрительно захлопнула все форточки. Где же она может прятатьтелефонную книжку? Скорей всего, у себя в спальне или на кухне. На «пищеблоке»было пусто. Там царила хирургическая чистота.

В квартире было три комнаты. В одной стояли длинныйобеденный стол, шесть стульев и пара сервантов. Очевидно, в этом помещении ишла игра. В другой, абсолютно квадратной гостиной с эркером мебель быладорогая, кожаная: диван, кресла и пуфик. В углу стоял домашний кинотеатр.

Спальня оказалась последней по коридору, она былазначительно меньше остальных комнат, но обставлена так же хорошо: удобная софа,покрытая пледом «под леопарда». Точь-в-точь такая есть и у нас с Олегом, и язнаю, сколько стоит кровать: дорого, можно было бы купить что-то подешевле. Мыс Куприным выбрали это царское ложе лишь по одной причине. У него поднимаетсявверх матрац, а под ним расположен очень удобный короб, куда можно сваливатьпостельные принадлежности.

Еще здесь было трюмо, креслице с гобеленовой обивкой,тумбочка, на которой, о радость, лежала записная книжка. Я схватила ее и ужесобралась бежать, но тут из коридора послышались тихий скрип и осторожные шаги.

Плохо понимая, что делаю, я быстро влезла в короб имгновенно опустила матрац. Стало темно, затем глаза различили лишь тоненькуюполоску света. Матрац неплотно примыкал к основанию.