Птица чудом услышала, остановилась и подставила крыло, помогая влезть на спину. Затем так же неспешно поплыла к берегу, в сторону леса. «Значит, туда мне и надо», – подумала Янина, прижавшись к птичьей шее. Утка покачивалась на воде, убаюкивая. Янине показалось, что она слышит песню. Голос был нежный, звонкий, как прохладное утро.

– Там, где солнца свет,

Там, где в травах сок,

Довелось тебе

Повстречать свой рок.

Воды мутные,

Скалы грозные,

Не сойдут с пути

Сёстры мои.

– Кто ты? – удивлённо спросила Янина, когда поняла, что руки обвивают вовсе не утиную шею, а человеческую. Золотые волосы девушки-птицы были заплетены во множество кос, лоб украшен серебряной тиарой, щёки румяны, как рассвет, и только тело не изменилось – шёлк крыльев ласкал кожу.

– Сёстры верные,

Тропы древние,

Тропы древние,

Позабытые…

Как по ним ведут

Птицы вещие.

Как они поют,

Сбыться тому.

– Сбыться тому, – повторила Янина, заворожённо глядя на приближающийся берег: там расступался лес, открывая тропу.

Утро было или вечер, Янина не знала. В лесу пели птицы, да только будто не для её ушей. Пахло разнотравьем, да будто тоже не ей дышать. И уж точно не для её глаз создавалось небо, непохожее на земное, словно мир вывернули наизнанку. И только у небольшого деревянного дома она почувствовала себя цельной, ощутила жизнь всем телом, вспомнила прошлое всем сердцем. Радость охватила Янину, ведь она пришла к старшей сестре.

Дверь скрипнула трижды. Занавеска вылетела в окно, наслаждаясь свободой, потом, словно затосковав, вернулась и надулась парусом, чтобы через минуту вылететь снова. Пузатые чашки в красный горох важно встречали гостей, а гостьи смущённо стояли посреди комнаты, разглядывали друг друга, распахнув глаза до боли и блестящей влаги, словно это помогало заглянуть в самое естество и понять, что же изменилось.

Они знали имена друг друга, но и только. Да и знали ли? Какие прозвища они получали в детских забавах? Из каких глубин памяти доставали игры, считалки, присказки? Под пуховыми одеялами они скрывали лица, в кукольных домах прятали таланты, в догонялках бежали от страхов, а за книжными полками искали новые миры. Делали домашние задания так, будто каждое откроет новый секрет, новый этап, – и разочаровывались, не находя того, что нельзя объяснить уравнением, формулой или грамматическим правилом. Росток интуиции, неиспользованной и высмеянной, увядал с каждым новым днём рождения. Чтобы спасти себя, интуиция стала крошечным зерном, нарастила твёрдую скорлупу и спряталась на чердаке, куда безлунными ночами, оставляя свой вечный пост, заглядывал деревянный петух. Кажется, он долго раздумывал, но однажды выудил зерно неуклюжим клювом, вынес под звёздное небо и кинул в разрыхлённую землю. Там оно и проросло. Ствол оказался крепок, ветвистые корни росли не вниз, а вверх. Так перевернулся мир, и уже в нём, перевёрнутом, четыре сестры встретились вновь.

– Ну вот, – первой заговорила Надя, – мы взяли и нашли её.

Марьяна молча распахнула объятья, и младшие сёстры кинулись к ней. Слезами и нервным смехом вылились все страхи: осталась ли собой? узнает ли? примет ли? Прозрачный тюль больше не бежал на волю, а кукушка произнесла пару довольных «ку-ку». Надя взглянула на часы: вместо цифр – непонятные руны, стрелок и вовсе нет. Она обхватила старшую сестру за талию и долго не отпускала, боясь, что та снова исчезнет.

– Марьяна!.. Это же ты, правда? С тобой всё хорошо?

– Кажется, да, – улыбалась Марьяна. – Но что-то изменилось. Да вы на себя посмотрите!.. Как добрались? Как решились на такое?

– Пелагея Ивановна подсобила, – проворчала Ксюша, утирая слёзы радости, – ещё до того, как ты пропала, между прочим…

– Знала она всё, – прищурилась Янина. Надя ухмыльнулась.

Они стали говорить наперебой:

– Птица Сирин пела у реки…

– И мы рылись в каких-то записях бабки Пелагеи…

– А потом чертили руны!

– Да, и кружились у костра, и Сварожич нам загадки загадывал…

Детали той кутерьмы не укладывались в голове, путались и забывались.

Марьяна смотрела то на одну сестру, то на другую. Когда рассказали, как зашли в воду вслед за необычной Дивьей, все разом притихли. Повисла тяжёлая тишина.

– Ну, чего мы стоим? Садитесь же! – Марьяна указала на стол, накрытый на четверых. – Здесь живут чудные лесовики. Они приготовили чай и ушли, чтобы нам не мешать. Кстати, это они вас отыскали и указали дорогу. Уж не знаю, как, но когда я узнала, что вы спустились за мной в мир Нави, и захотела скорее вас увидеть в целости и сохранности, они всё устроили.

– Ах вот оно что! – Ксюша села, поджав под себя ногу. – То-то птички меня вывели, да и медведь сам отвадился…

– Медведь?! – ужаснулась Янина.– Так, давайте по порядку о том, кого куда забросило, а? Кажется, у всех нас есть по сумасшедшей истории…

– Согласна, – отозвалась Ксюша, – только пусть сначала Марьяна расскажет, куда её че… ну, понесло, в общем. Это из-за неё мы непонятно где, вообще-то…

– И непонятно когда, – поддержала Надя, кивнув на странные часы.

Янина налила себе чаю из заварника и уже собиралась отхлебнуть, но Ксюша удержала её руку.

– Что? – возмутилась Янина. – Я замёрзла!

– Ты всегда замёрзшая и мокрая в последнее время, – усмехнулась Ксюша. – Только с чаем и пирогом надо осторожнее, это ведь не нашего мира еда – может и привязать навечно… Марьяна, ты здесь что-то ела, что-то пила?

– Да, – ответила Марьяна, – но жена лесовика ворчит, что ради меня достаёт угощения из дальней дали. Думаю, это чтобы я оставалась связана с миром живых и могла в него вернуться… Не знаю, как у них выходит. Я не задумывалась в начале, будто в тумане была, а теперь уже поздно. Остаётся только верить лесовикам.

– Тогда выпьем чаю, – Янина оттолкнула Ксюшину руку. Отведя глаза от сестёр, Надя сглотнула тяжёлый ком. Ксюша сперва поджала губы, но в конце концов не выстояла против аромата трав.

– Я ушла по своей воле, – начала Марьяна, отвечая на невысказанный вопрос, – но куда шла, не знала. Вообще не понимала, что происходит. Не то чтобы сейчас я понимаю больше… Но вас очень рада видеть. Всё началось с Пелагеи Ивановны…

– Пелагея, – перебила Надя. – Ох, я… дождусь своей очереди. Вы всё о ней узнаете.

Ксюша подняла бровь, но Надя показала, как закрывает рот на замок, и уставилась на Марьяну.

– Она дала мне заклинание и указания к нему. То ли из любопытства, то ли хотелось прикоснуться к неизведанному – в общем, я его прочитала. А потом забыла, ничего же не произошло… Меня отпустило, я