– А как Миша ее любит, вы заметили? – вздохнулаМина Оскаровна. – Он на нее не надышится. Дай им Бог счастья. И как быстроу них все сладилось…

– Боже, ну нельзя же быть такими наивными! –сердито воскликнула Лина.

– Что ты имеешь в виду? – сбрасывая с ног туфли навысоких каблуках, спросила Татьяна Григорьевна.

– Вы что, верите в эту идиотскую легенду? Ах, какромантично! Восемнадцать лет неземной любви! Это все липа, лажа полная!

– Линочка, никто не говорил о неземной любви, но,видимо, все-таки та встреча на речном трамвайчике была судьбоносной…

– Боже мой, Мина, нельзя столько смотретьтелевизор! – раздраженно перебила ее Лина. – Ты еще скажи, что этобыло пафосно! Или культово! Кошмар какой-то! Неужели вы все приняли за чистуюмонету? Наивные души! Это же идиотские сказки для олигофренов в стадиидебильности!

– Лина, веди себя прилично! – одернула ее мать.

– Ну нет, с меня хватит, я и так уж весь обед вела себяприлично, в надежде, что вы тоже все поймете!

– Да что такое мы должны были понять? Скажи уж наконец,если тебя так распирает!

– Вы мальчишку видели? Это же вылитый Мишка в детстве!У них давняя связь, она прижила от него мальчишку, а теперь сумела окрутитьмоего братца, вероятно именно сыграв на его желании иметь сына. Он его ужепапой зовет, заметили? Это неспроста! И назвали мальца тоже Михаилом, в честьпапочки.

– Ну знаешь ли, Михаил такое распространенное имя… –как-то испуганно пролепетала Мина Оскаровна.

– Мама, а ты что молчишь? Неужели не видишь сходства?

– Ну некоторое сходство есть, но не такое ужразительное. Вероятно, отец мальчика был того же типа, что и Миша. По-видимому,Марине нравятся мужчины именно этого типа, только и всего!

– Чепуха!

– Ну допустим, что ты права. Тогда скажи на милость, закаким чертом в наше время выдумывать всю эту романтическую чепуху? Почему быпрямо не сказать: так, мол, и так, мы давно любим друг друга, у нас растет сыни мы наконец можем быть вместе?

– Откуда я знаю, почему они это делают? Мало ли что уних за соображения, может, эта Марина хочет поиметь что-то от своегозаграничного мужа или у нее какие-нибудь квартирные проблемы…

– Лина, почему ты во всем видишь только корыстныемотивы? – спросила Мина Оскаровна.

– А вы видели эту особу? Холодная, как ледышка,наверняка расчетливая и корыстная стерва. Мне жаль Мишку, старый дурак, попалкак кур в ощип, уж она его ощиплет будь здоров!

– Пока что я вижу, что общипала его Вика, он забралтолько книги и кота и пошел в примаки к любимой женщине, – резко прерваладочь Татьяна Григорьевна.

– Вика ничего не требовала!

– А ей и требовать не пришлось! Миша как порядочныйчеловек оставил ей все, хотя мог бы, к примеру, разделить квартиру или вовсеоставить Вике дом, а квартиру взять себе, так нет, он еще и Туське квартирукупил!

– Тоже мне квартира! Просто клетушка! Мог бы что-нибудьполучше для единственной дочки подыскать. Небось ему эта ведьма зеленоглазая непозволила.

– Линка, ты чего так бесишься? – поинтересоваласьТатьяна Григорьевна. – Можно подумать, это ты его брошенная жена!

– Просто мне жалко Вику, жалко Туську… Я их люблю, я кним привязана…

– Ну и на здоровье! Я тоже люблю Туську, но она вовсене несчастная, обделенная падчерица. А Марина мне понравилась. Она любит Мишу,я это почувствовала. И то, что ты тут наплела, – чепуха! Все, закрываемтему! Лично я собираюсь на следующей неделе поехать к ним на дачу! Мина, ты сомной поедешь?

– Поеду, отчего ж не поехать…

– Я тоже поеду! – заявила Лина. – Хочупосмотреть, как теперь живет братец.

Вскоре Лина ушла.

– Танюша, я очень огорчена, Линочка так озлобилась…

– Наверное, у нее климакс, раньше она такой не была!Уверена, она первым делом бросится звонить Вике, рассказывать о своих дурацкихпредположениях…

– Это в общем понятно, они дружат столько лет… Послушай,Таня, а где у тебя Мишины детские фотографии?

– И ты туда же! Глупости все! Я мать, я бы сразузаметила, если б они были так уж похожи… Говорю же, это просто один тип, неболее того.

Лето подходило к концу. Через неделю предстоял переезд вгород и какой-то новый этап в жизни. Михаила Петровича он даже немного пугал.Летом все иначе. Большинство друзей и знакомых в разъездах. Далеко не все знаюто переменах в его жизни, кое-кто неизбежно отсечется, будет на стороне Вики.«Партия первой жены» – так называла это Татьяна Григорьевна. Вот, к примеру,его сестра уже вступила в эту партию, и что можно с этим поделать? Хорошо еще,что у Марины мало друзей, собственно, кроме Севы, их и нету. А тот вообщекуда-то сгинул. Самому ему было в общем-то плевать, как говорится, кто не снами – скатертью дорожка, но он боялся причинить лишнюю боль Марине. Туськатоже его огорчила. Она всегда раньше обижалась на мать, но сейчас безоговорочноприняла ее сторону, даже не пожелала познакомиться с новой семьей отца и встречаласьс ним в кафе, держась более или менее нормально, пока речь не заходила о Маринеи Мишке. Тут она замыкалась, поджимала губы и делала вид, что не слышит его.

– Миша, она просто ревнует, как ты не понимаешь, –говорила Татьяна Григорьевна, когда он жаловался ей. – Не беспокойся, этосо временем уляжется, утрясется. Особенно если она сама уведет чужого мужа.

– Мама, что ты говоришь, Марина меня не уводила, я самушел.

– Миша, как ты не поймешь! И Вика, и Туська, и дажеЛинка всегда будут считать, что тебя увели, окрутили, на чем-то поймали… Этоинстинкт самосохранения, не более того.

– Особенно у Линки, – хмыкнул он.

– Не обращай внимания, мало ли что бабы болтают, живиспокойно.

Слава богу, хоть мама на моей стороне, думал он. Иначе былобы плохо. А маме всегда можно пожаловаться, не говорить же об этом с приятелямиили, тем паче, с Мариной. А вот своим непроходящим страхом за Марину он не могподелиться ни с кем. Она же дни и ночи пропадала на фирме, завершая работу. Надесятое сентября было назначено торжественное открытие нового этажа. Марина нелюбила, когда он поднимался к ней, даже сердилась.

– Целому дураку полработы не показывают? – смеялсяон.

– Не в этом дело, просто я боюсь, ты начнешь даватьсоветы и можешь сбить меня с толку.

– Никогда не позволил бы себе давать профессионалудилетантские советы, за кого ты меня принимаешь?

– Миша, ну пожалуйста!

– Я не буду ни на что смотреть, просто поцелую тебя.Когда ты рядом, я все равно ничего не вижу, не волнуйся, маленькая.