Как-то он столкнулся в лифте с Гусевым.

– Михаил Петрович, только сейчас заходил наверх, кМариночке Аркадьевне. Она просто чудеса там сотворила. В таких офисах хочетсяне только хорошо работать, но даже и жить! Вы видели кабинет для переговоров вузком кругу? А булавинские апартаменты? Шедевр, истинный шедевр! Честно говоря,я даже не ожидал…

– Меня туда не допускают, – развел руками МихаилПетрович.

– Она и меня бы с удовольствием оттудавыстави-ла, – засмеялся Гусев. – Думаю, скоро Мариночка Аркадьевнастанет самым модным декоратором в Москве.

Михаил Петрович передал Марине слова Гусева и видел, что онадовольна. В последнее время они не всегда вместе ездили на работу и с работы.Это его огорчало, он волновался, считая ее не слишком надежным водителем. В егожизни появилось много поводов для волнений, зато какой радостью было слышатьистошный вопль Мишки:

– Ура! Папа приехал!

И выслушивать сообщения о событиях дня:

– Папа, ты знаешь, Сидор наплевал на Сидору сгигантской секвойи! Он завел себе трехцветную кошку, она у Салтыковых живет,хорошенькая. У них, наверное, будут котята! Тетя Настя сказала!

– Кто такая тетя Настя?

– Тетя Настя Салтыкова! Она говорит, что котята должныполучиться красивые… Папа, я вот хотел сказать… Мама, наверное, забыла…

– Слушаю тебя!

– Насчет собаки… Она мне еще весной обещала, когда дачув наследство получила, что возьмет собаку…

– Видишь ли, сын, это довольно сложный вопрос…

– Почему – сложный?

– Потому что теперь у нас в доме кошка и кот.

– Ну и что? Кошки, между прочим, прекрасно уживаются ссобаками, сам, что ли, не знаешь? Ты не думай, я с ней буду гулять скольконадо, я все сам буду делать… Ну пожалуйста, папа!

– Мишка, а ты уже решил, какого именно пса хочешь?

– Конечно! Золотистого ретривера! Папа, это такиесобаки! Они добрые, умные, а красивые какие!

– Хорошо, я учту. Но давай договоримся. Мы заведемретривера, но не сейчас.

– А когда? – Голос у Мишки упал.

– Ближе к весне.

– Почему?

– Понимаешь, мы с Сидором теперь тоже будем жить у вас,и надо нам всем как-то обжиться. Неизвестно ведь еще, как твоя Клипсидра будетвести себя в городе, на своей исконной территории, понимаешь? Мне тоже надопривыкнуть к новому месту, и маме с Алюшей к нашему с Сидором присутствию, атут еще маленький породистый щенок, который потребует массу хлопот, будетписать и какать на каждом шагу.

– Нет, я его сразу приучу к улице!

– Чудак-человек! Породистых щенков месяцев дошести-семи нельзя выводить на улицу.

– Почему?

– Потому что они могут легко подцепить какую-нибудьзаразу. Поэтому мы сделаем так. Возьмем в начале февраля двухмесячного щенка, ик моменту переезда на дачу он уже достаточно подрастет, чтобы выпускать его всад. К февралю уже и мы с Сидором приживемся в доме…

– Папа, ты разве у нас еще не прижился? –сочувственно глядя на новоиспеченного отца, спросил Мишка. – Тебе у насплохо?

– Да что ты, Мишенька, мне так хорошо, как никогдараньше не было, но просто надо понять, как мы будем жить в городе, гдеразместить мои книги, где Сидор будет справлять свои надобности. Жизнь, сынок,надо устраивать удобно, чтобы всякие мелкие неудобства не отвлекали людей отглавного.

– А что главное?

– Одним словом не скажешь… Но одно я тебе твердо обещаю– ретривер у тебя будет, только наберись немного терпения.

Мишка закрыл глаза, сделал очень глубокий вдох и немногопогодя объявил:

– Уже!

– Что – уже?

– Терпения набрался!

До чего же золотой парень достался мне в сыновья. И тут жевспомнил: «Мать умрет, а сын тебе достанется!» Это становилось кошмаром его жизни.

Пятого сентября Михаил Петрович улетел в Роттердам.

– Боюсь, Маричка, твой триумф пройдет без меня, –огорченно сказал он. – Но я не могу не поехать.

– А ты надолго?

– Дней на десять, может быть. Сделаю все от менязависящее, чтобы управиться побыстрее, но не уверен, что это получится. Прошутолько об одном: береги себя, езди осторожненько и не выключай мобильник. Носиего всегда с собой, не оставляй где попало, как ты любишь.

– Хорошо, – засмеялась Марина. На самом деле ейхотелось плакать. От обиды, что день ее торжества пройдет без любимогочеловека, и от растроганности его заботой и такой явной, несомненной любовью,что она перед ней даже терялась… Ее никогда никто так не любил, разве чтоАлюша. Отца она не помнила, а мать больше всех на свете любила себя. И Маринарешила, что без Миши просто не пойдет на это дурацкое торжество. Она всесделает, а они пусть празднуют без нее. К тому же у нее и платьясоответствующего нет. Не было времени этим заняться. Вот и хорошо, что зря непотратилась, туда абы в чем не придешь.

Однако, как любил говаривать Даниил Александрович, «человекпредполагает, а босс располагает!». Гусев и слышать не желал о том, что она непридет.

– Ну и что, что Михаила Петровича нет? Извините меня,Мариночка Аркадьевна, но, по большому счету, Михаил Петрович в этом деле сбокуприпека! Это ваша работа! Наконец, это просто непрофессионально и, если уж нато пошло, неприлично! Вы обязаны быть! Я было заикнулся Булавину, так он простосказал, что я дурак и, если вас не будет, с меня голову снимут! Мне это надо?Нашли всадника без головы!

– Даниил Александрович!

– Мариночка Аркадьевна! Вы что, решили теперь бытьпросто мужней женой? Гладить рубашки Михаил Петровичу? Он, конечно, великийюрист, интересный мужчина, наконец, просто хороший человек, но все же не стоитбросать работу, за которую платят такие бабки, это раз, и которая можетпринести вам европейскую известность – два. Европейскую – это как минимум! Ясовершенно убежден, Мариночка Аркадьевна, что новые заказы поступят прямо на нашемвечере. Там будет масса модной публики.

– Это меня и пугает.

– Вы боитесь? Золотая моя! – умилилсяГусев. – Ничего не бойтесь! Обещаю, я буду с вами неотступно! Ну некобеньтесь!

– Черт с вами! – сдалась Марина.

– Придете?

– Приду, что ж делать!

– Умничка! Золотце! Я в вас не ошибся, вы не можете таклегко отдать человека на заклание!

– Это смотря какого человека! – засмеялась Марина.

– Но не меня?

– Не вас!

– Знаете, тут многие наши вас осуждают, а многие простозавидуют, это я про баб, конечно. Мужской состав фирмы единодушно вамивосхищается!