Князь задумчиво посмотрел на бороду Сергея Поганкина. Тот уловил взгляд воеводы и вскочил, не дожидаясь, пока Иван Андреевич снова потянет его вверх.

На лице потомка легендарного Гедемина появилась улыбка, не сулившая Поганкину ничего хорошего.

– Что привез? – почти ласково спросил князь.

– Так и обидно, что пустяки. Какая во время войны торговля?! Сельди несколько бочек, немного писчей бумаги. Посуду оловянную, и ту немецкие купчишки продавать боятся. Думают, будто мы металл на пушки перелить можем, а с них потом за продажу на Русь металла спросят.

Улучив момент, купчина сунул князю в руки средних размеров кошель.

– Вот. Здесь все, что я выручил за эти товары, перепродав их лавочникам псковским да купцам московским. Возьми, князь-воевода, на нужды войска русского. Пусть хоть так поездка моя многогрешная пользу Руси принесет. – Поганкин встал на колени перед князем.

А сколько ты выручил в Ливонии за пеньку, из коей корабельные канаты делают?

Вот тут-то богатейший купец Пскова чуть не взвыл, хотя никто в этот момент его за бороду не дергал. А князь для острастки еще раз наподдал сапогом в его круглый бок, пообещал:

– На дыбе сдохнешь!

– Я сейчас. Я все деньги отдам на благо войска, – затараторил Сергей Поганкин. Купец побежал вверх по лестнице, за деньгами.

Князь Иван Андреевич грозно предупредил его:

– Деньги воям всегда нужны, надо бы и лошадей прикупить, и провиантом запастись. Да только узнаю еще хоть раз, что в военное время к немцам ездил – деньгами не откупишься, бледная Поганка!

Поганкин и в самом деле стал в этот момент бледен, как полотно. А князь завершил разъяснительную работу:

– До плахи палача не доживешь, он тебя прямо на дыбе насмерть запытает, да так, что не только о поездках в Ливонию пожалеешь, а о том, что на свет родился.

Такое напутствие придало толстому Сергею Поганкину ускорение, и он с не характерной для человека его комплекции быстротой помчался за пожертвованием для доблестной российской армии.

Внезапно в дом вбежал запыхавшийся гонец. С первого взгляда было видно, что, до того как слезть с лошади во дворе Поганкина, проскакал он немало верст. Даже не кланяясь, чтобы не терять времени, протянул князю Хованскому письмо.

Тот прочел и тут же выбежал вон из избы. Ивашка был поражен, как изменился за мгновенье Иван Андреевич. Вальяжный, болтливый, князь-самодур исчез, перед ним был воин, суровый, дисциплинированный и решительный. Одним рывком вскочил в седло и сразу же поскакал вперед, даже не дав команды Ивашке следовать за ним.

Вернулся Сергей Поганкин, не без труда неся тяжелый мешок с деньгами[39], а князя-воеводы и след простыл! Стоит вместо него усталый гонец и просит:

– Дай попить, добрый человек!

Что ж, Поганкин не злой. Не пожалел водицы для гонца. А сам стоял с деньгами в руках и думал: «Что теперь делать-то? Давать взятку некому, а не давать – как знать, каким боком выйдет то, что обещанное не вручил. Но не гоняться же за воеводой по всему театру военных действий?» Низменные чувства – лень и жадность – победили, Сергей Поганкин решил подождать.

Пока купец поил гонца и размышлял, вручать ли взятку, князь-воевода уже успел добраться до окраины Пскова и кликнуть командира рейтар полковника Венедикта Змеева:

– Всем в седло! Шведы осадили Гдов!

Полк Змеева из десяти рейтарских и трех драгунских рот царь направил в Псков для укрепления сил воеводы Хованского. Пока рейтары строились, князь понесся дальше – к казакам.

Быстро собрал рать воевода Хованский, не тратя ни минуты, двинулась она к Гдову. От Пскова до Гдова путь неблизкий – более ста верст. Пока ехали, было у воевод время, чтобы обсудить, как действовать.

– В Гдове сил немало: триста дворян да двести стрельцов, да триста казаков донских, да сто солдат иноземного строя, да сто служивых казаков… – степенно заметил второй воевода – Тимофей Иванович Щербатов.

– Надобно немедленно идти навстречу свеям, – ответил Иван Андреевич.

Видя его торопливость и горячность, Тимофей Иванович тихонько заметил:

– Матвей Шереметев мне так же говорил.

– А я не Шереметев, я Хованский! – гордо пояснил Иван Андреевич. И добавил: – Государь мне вверил войско не для того, чтобы свеи Русь разоряли. Вот уже Печерский монастырь ограбили, ироды, теперь окрестности Гдова жгут. Вперед!

Войско двигалось быстро, по отношению к тем, кто замедлял движение, князь Хованский был очень крут. За три дня армия (включавшая в себя и пехоту) прошла 125 верст и в ночь на 16 сентября достигла Гдова.

Шведский генерал-фельдмаршал граф Делагарди был поражен: «Откуда у русских армия?! Ведь генерал-лейтенант фон Левен уверял, что ее нет!» Генерал-фельдмаршал был встревожен и растерян. Он думал: «Кто знает, сколько русских нас атакуют? Необходимо немедленно отступать».

Парадокс в том, что ошибочными были действия и русских, и шведов, причем ни те, ни другие не имели большой армии. Почти все шведские войска находились в Польше, почти все русские – в Белой и Малой Руси. У графа Делагарди было три тысячи солдат, у князя – ненамного больше. Но при примерно равном числе шведская профессиональная армия обязана была побеждать хуже обученных русских ополченцев и солдат полков иноземного строя, навербованных перед самой войной и не имевших никакого опыта.

Но сказки генерала Фридриха фон Левена дорого обошлись шведам! Не понимая, что у русских за армия, какова ее численность, Делагарди стал опасаться за судьбу Риги. Ведь основу его армии составлял рижский гарнизон, он оставил город без защиты и вывел войска в чистое поле только потому, что был уверен: опасаться некого. Теперь же он понял, что ставка – неприступная крепость Рига – слишком велика, и потому надеялся ночью незаметно отступить и оторваться от противника. Именно отсутствие сильного гарнизона в рижской крепости и вызывало у генерал-фельдмаршала сильную тревогу.

Графу не повезло, ночь была лунной. Тучи не закрывали звездное небо, видимость была почти такой же, как в пасмурный день. Князь Хованский не терял времени, с ходу направил конницу к шведскому лагерю, видя, что там никого нет, велел преследовать противника.

Делагарди ошибся дважды: дал войскам Хованского соединиться с гарнизоном Гдова и понизил отступлением боевой дух своих войск.

Иван Андреевич Хованский быстро догнал шведов – те успели отойти от города лишь на три версты. При свете луны русская конница атаковала противника. Шведы остановили ее залпами своих мушкетеров, и тут подоспел Тимофей Иванович Щербатов со стрельцами и артиллерией. Странен был тот бой, с точки зрения любого современного военного. Солдаты, стоя в шеренгах, залпами палили друг в друга. Они не разбегались, даже когда по колоннам солдат вели огонь пушки. От выстрелов тысяч ружей, пушечной пальбы стало светло, как при пожаре.