Парень выдохнул и проговорил:

– Страшное после было. Как только я прознал про ратника, который в Полоцк привез грамоту от русского Царя, тут же со двора воеводского стражники вывели какого-то молодого, крепко избитого мужика в рваной одежде. Рядом воевода Довойна, ротмистр Голубицкий, епископ, другие важные птицы. Мужика этого стражники выставили перед народом. Вперед вышел Голубицкий и сказал, что этот человек, попав в плен, изменил присяге, принес в город позорное и малодушное предложение сдать его. За это он заслуживает смерти. Наперед вышел ратник и начал рубить мужика. Он не сразу убил его, поначалу руки отсек, нанес глубокие раны по всему телу. Только потом, когда вокруг бедного мужика разлилась целая лужа крови, этот палач отсек ему голову. Мне худо стало. Смотреть больше не мог, кое-как выбрался из толпы, в начале проулка стошнило меня, наизнанку вывернуло. Потом я сюда пришел. Вот так-то.

– Большую ошибку сделали воевода Довойна и ротмистр Голубицкий. Царь таких грехов не прощает. Местным вельможам придется очень дорого заплатить за такое вот кровавое деяние, – проговорил князь Савельев.

– А Царь знает, что в Замке не только знать проживает, но и простой люд? – спросил хозяин дома.

– Да, знает, – ответил Дмитрий.

– Чего делать будем?

– Ждать, – ответил Дмитрий и ушел в свою каморку.

На следующее утро к воеводскому дворцу пошел сам сапожник. Савельев предупредил его, чтобы тот ничего не предпринимал против Витейского, если случайно встретит его где-то в городе. Егор Тукин с великим недовольством обещал князю, что так и поступит.

Он вернулся ближе к вечеру, когда князь и сын Петька начали волноваться, а Горбун и Дрога на всякий случай приготовились к драке. Мало ли что.

Но обошлось без боя. Сапожник пришел домой, сияя от радости. Он сбросил на входе сапоги, шагнул в комнату, перекрестился на образа, сел на лавку. Рядом пристроились князь Савельев, Петька, Влас.

– Ну наконец-то! – сказал сапожник.

– Что случилось, Егор? – спросил Савельев.

– Русские войска у Полоцка. Я сам их видел! Сперва конницу. Сотни три всадников прошли вдоль восточной стены Посада и далее через Полоту к Спасскому монастырю. Потом русские ратники в немалом количестве появились в Заполотском Посаде, брошенном жителями. Поляки тут же забили тревогу. А уж об ополченцах и говорить нечего. Они уже сейчас готовы разбежаться куда глаза глядят. Чтобы этого не случилось, на Посад сам Голубицкий отправился, с ним его хорунжие, Витейский, наверное, тоже. Я видел Довойну. Воевода пробежал к подворью епископа, весь взъерошенный, бледный.

– Значит, подходит понемногу наша рать? – с улыбкой спросил Савельев.

– Да не понемногу! Я видел множество русских ратников. В крепости такого числа воинов просто нет!

– А откуда ты проведал, Егор, что Голубицкий со своими помощниками ушел на Посад?

– Товарищ у меня в ополчении служит. Его место ратное на Посаде, а проживает он тут, в Замке. Ремесленник. Семью вовремя отправил в Вильно. Так этот Митяй сам видел Голубицкого с хорунжими Бедейчиком и Качеком на стенах Великого Посада. Приятель мой заезжал в Замок, хотел харчей с собой побольше взять. Покуда их подвезут, можно с голоду помереть.

– Ничего, есть местные жители. У них паны и заберут провизию. Да и большинство ополченцев из тех же посадских.

– Ну да. Митяй говорил, что ополченцев немало, да только вот нет у них особого желания воевать. Поэтому, мыслю, Голубицкий и отправился туда со своими помощниками, дух поднять у посадских. А как поднять то, чего нету? Конечно, на Посаде хватает людей, которые желали бы остаться в Литве, но вот головы класть за нее они вряд ли будут.

– Ополченцы уже на стенах?

– Не все, но многие.

– Интересно, как Голубицкий заставит их воевать? Один готов биться, второй, стоящий рядом, – нет. Первый обороняться станет, другой на Посад уйдет, к семье, переждать сражение.

– На то и есть поляки и литовцы, чтобы держать ополчение на стенах и не давать уйти. Они заставят горожан обороняться.

– Ну и ладно, – сказал Дмитрий. – Ты, Егор, говорил, что товарищ твой видел Голубицкого и двух хорунжих. Но получается, что Витейского он не заметил, да?

– Этого пса с ними не было, но он наверняка тоже где-то там.

– А что сейчас происходит в Замке?

– Беготня, особенно среди ремесленного люда. Знать-то попряталась, роты на стенах и башнях, в городнях. Ворота закрыты, стража пропускает лишь тех, у кого есть разрешение воеводы.

– Ясно. Голубицкий с хорунжими пока на Посаде?

– Точно утверждать не могу. Товарищ видел их там днем. К вечеру могли и вернуться. Хотя это вряд ли. Если ротмистр руководит обороной, то это значит, что он должен быть при ополчении и пушках, установленных на берегу Двины.

– Следовало бы проверить это.

– Так давай я опять пройдусь по городу, – предложил сапожник.

Савельев посмотрел на него и спросил:

– И как ты узнаешь о том, что нам нужно?

– Так в Замке и сейчас наверняка стоит большой переполох. Так часто бывает. Вроде готовились к обороне, а как противник подошел, оказалось, что многое упущено. Надо быстро исправить огрехи. Вот ротмистр теперь этим и занят. Я обязательно увижу его где-нибудь.

Дмитрий кивнул.

– Ладно, но гляди, Егор!.. Повторяю, к подворью Витейского ни ногой!

– Да помню я наказ твой.

– И недолго там. Старайся не привлекать к себе внимания. У тебя счеты с хорунжим. Он помнит об этом. Узнает от своих людей, что ты бродишь близ его подворья, да и прикажет им прибить тебя.

– Я все понял, князь.

– Ступай!

Тукин ушел.

Воевода и ратники особой дружины собрались в бане, где было просторней, чем в любой комнате этого дома. Тем более что Дрога натопил ее. Мороз спал, на улице таял снег, но не зря люди говорят, что жар не холод.

– Слушайте, друзья, что мы будем делать. Коли сегодня у стен города появились наши передовые отряды, то это значит, что полки рядом. Они могут уже завтра выйти к Полоцку и начать окружать его. В это самое время мы проберемся на подворье Витейского, а потом и в подземный ход, даже если хорунжий и выставит там охрану. Но я думаю, что ему будет не до того. Зайдем в подземелье, встанем в трех проходах, идущих от самого большого помещения. Дроге иметь при себе лук и стрелы.

Горбун почесал затылок и спросил:

– Что, мы вчетвером будем держать схроны?

– А у тебя есть при себе дружина? – с усмешкой спросил Влас.

Осип покосился на него и заявил:

– Ты еще молод, Влас, чтобы говорить что-то против меня. Сиди и слушай опытных людей.