– Тащи его в подземелье.

– Кого? Труп?

– Да дался он тебе. Тукина волоки!

– Ага. Понял.

Дмитрий взял себе саблю хорунжего, потом за ногу оттащил его к бане, к трупу ратника, и осмотрелся. С улицы вроде никто ничего не видел. Надо было хорошенько убрать следы.

– Тарас, сюда! – позвал воевода.

Прибежал лучник.

– Я здесь, князь! – Он увидел кровавые следы и осведомился: – Это чего тут за бойня была?

– Тукин налетел на Витейского.

– Ага! Значит, все-таки пересеклись их дорожки?

– Пересеклись. Метлу у изгороди видишь?

– Вижу.

– Бери ее и быстро замети все следы!

– Слушаюсь!

Пока Дрога прибирался, Савельев заглянул в дом, убедился в том, что там никого не было, подошел к воротам, выглянул на улицу. По ней, как и прежде, метались люди, конные и пешие. Они тащили пушки, пищали, порох, ядра. Спохватились поляки.

– Все, князь! – крикнул Тарас Дрога.

– Хорошо. Теперь вам с Горбуном надо трупы накрыть или засыпать чем-нибудь прямо там, у бани.

– Понял.

Это было сделано.

Потом ратники и сапожник, пришедший в себя, подошли к погребу, вход в который теперь был открыт.

– Факелы! – приказал Савельев.

Горбун засунул за пояс шестопер, вставил в ножны трофейную саблю и вытащил из сумы палки с тряпками и огниво, приготовленные заранее.

– Зажечь внутри! – распорядился воевода и добавил: – Один факел, Осип, оставь про запас, положи его у бочонков с порохом.

– Для чего?

– Может понадобиться.

Они вошли в подземелье, закрыли за собой дверь, подожгли факелы и двинулись по ходу. Впереди шагали Савельев с Бессоновым-младшим. Вскоре они оказались в том самом просторном помещении, пронизанном тремя тоннелями.

– Все ко мне! – приказал Савельев. – Один факел оставить, остальные притушить. Будем привыкать к темноте.

Горбун передал факел Дроге, остальные погасил и оставил при себе.

Савельев указал на левый ход, в глубине которого была видна стена, сложенная из мешков, и проговорил:

– Дрога, пойдешь туда, снимешь с десяток мешков, перетащишь их к краю хода, соорудишь укрытие и засядешь там сам, один. Оттуда по моей команде будешь стрелами класть поляков, которые объявятся здесь.

– Понял, князь.

– Выполняй! – Воевода повернулся к Бессонову-младшему. – Ты тоже тащи сюда мешки и укладывай их друг на друга. За ними укроемся мы с тобой.

– Уразумел, князь. – Влас оставил у входа оружие, которое помешало бы ему таскать мешки, и бросился в тоннель.

– Вы занимаете крайний ход, тоже делаете там преграду и укрываетесь за ней, – сказал Савельев Горбуну и Тукину. – Но мешки следует брать осторожно. Они за бочонками с порохом должны быть. Коли нет, притащите из двух других ходов. Ты, Егор, будешь стрелять в поляков из укрытия. Осипу быть в готовности выйти на площадку со мной и Власом для рукопашной схватки.

– Угу, князь, к этому я завсегда готов, – сказал Горбун.

– Один целый факел и огниво положишь рядом с бочонками с порохом.

– Положу.

К этому моменту ко входу вышли все ратники. Дрога с Власом притащили первые мешки с мукой.

– Слушать всем! – приказал князь.

Ратники застыли, глядя на него.

– В левом от меня крайнем тоннеле бочонки с порохом. Рядом Осип положит факел с огнивом. Коли не подойдет подмога, то последний, кто останется в живых, целый он будет или раненый, должен добраться до факела и поджечь порох, подорвать ко всем чертям эти схроны. Понятно, друзья мои?

– Понятно, князь! – ответили все в один голос.

Савельев улыбнулся. Иного ответа он и не ожидал.

– Но я надеюсь, что этого не потребуется, – добавил Дмитрий. – Подмога должна подойти вовремя. А теперь продолжаем дело.

Все взялись таскать мешки и делать заграждения.

Хорунжий Витейский собирался завести в подземелье пару десятков поляков, дабы они захватили там русских ратников. Но он не успел это сделать, испустил дух под ножом Тукина. Поляки так и не дождались хорунжего, получили приказ своего ротмистра и ушли на стены.

Этот самый ротмистр Михай Дерник расставил своих людей на городских стенах, а потом решил пройти до подворья Витейского, поглядеть, куда это запропастился хорунжий, специально оставленный Голубицким для каких-то тайных дел. Дерник не знал, что именно замыслил Голубицкий, да и знать не хотел. Это было не его дело.

Ему требовалось правильно организовать бой своей роты и выжить в этой схватке с мощной русской армией. О победе он даже не думал, знал, что добиться ее не удастся. Сперва надо умудриться не погибнуть, а потом просить небо о том, чтобы Царь Иван проявил милость.

Однако посмотреть подворье все-таки следовало. Если Витейский не на Посаде, то Голубицкий обязательно пришлет посыльного к нему, Дернику, чтобы узнать, куда запропастился его верный хорунжий.

В это время русская армия взяла Полоцк в осаду. По плану, утвержденному Иваном Васильевичем, наступление должно было идти по льду Западной Двины, посему за рекой встали самые сильные полки: Государев, Передовой и Правой руки. Головные заставы расположились в Заполотском посаде, растянулись до правого берега Двины. Северо-восточнее занял позиции Сторожевой полк, за Полотой до Спасского монастыря встал Большой. Полк Левой руки расположился там же, в Задвинье, у Борисоглебского монастыря. С востока вышла на позиции артиллерия, не считая той, которая была в полках. Окружение Полоцка было завершено быстро.

Защитники города открыли артиллерийский огонь по русской армии. Иван Грозный потребовал от своих пушкарей ответить тем же. Эта перестрелка велась слабо, не наносила особого ущерба ни одной из сторон.

По округе ползли слухи о том, что от Минска к Полоцку идет гетман Радзивилл с войском в сорок тысяч ратников, мощной артиллерией и большим обозом. Царь Иван Грозный бросил навстречу ему дружины татарского царевича Ибака и воевод князей Репнина и Ярославского. В это же время пушечный наряд усилил обстрел города.

Радзивилл получил сообщение о царской рати, идущей на него, увидел несколько русских разъездов, уклонился от боя с ними и пошел обратно к Минску. Защитники Полоцка остались без поддержки литовских и польских войск.

Русская рать готова была атаковать Великий Посад, но третьего февраля, как указано в летописях, зарыхлилась Двина, лед подтаял. По нему можно было, соблюдая осторожность, переправить только небольшие силы, которые не сумели бы захватить Посад.

Пятого февраля Гордей Бессонов вывел к полкам остатки особой дружины, туда же подошел отряд десятника Васильева. Князь Крылов встретил их, показал место для стоянки, сказал, что они будут усилены полусотней татар Бахета Асгата, принял на себя командование объединенным отрядом, назначил своим заместителем десятника Васильева.