Я, протискиваясь через весёлых пьянчуг, проследовал за ним. Из-за двери вышел Дозэф.

— Ну как? — спросил Дозэф.

— Он согласен, мастш Дозэф.

— Отлично, — улыбнулся лысый толстяк, кивнул трактирщику и двинулся к выходу.

Я вышел из Тэ-Сю А’ргаэ и взглянул на теперешнего трактирщика за стойкой. Это был другой человек. Я, перекрикивая шум веселящейся толпы, подозвал его и спросил — куда делся трактирщик, который работал тут несколько дней назад — я описал внешность. Трактирщик помрачнел и сказал, что это был его брат, и что какие-то сволочи зарезали его в подворотне.

Я вышел из трактира, вновь накинул капюшон и вошёл в Тэ-Сю А’ргаэ. Я отмотал время до момента, когда Бальдус вышел из трактира. Он двинулся обратно тем путём, каким пришёл. Человек, прятавшийся за углом дома, лишь мельком взглянул на него. Когда из трактира вышел Дозэф, человек обождал немного, пока тот отойдёт подальше, и последовал за ним. Я тоже двинулся следом.

Дозэф шёл по улочкам города, направляясь к гостинице, человек следовал за ним. В пути к нему присоединился ещё один. Вдвоём они продолжили преследовать Дозэфа.

Дозэф добрёл до гостиницы, вошёл внутрь, и двое остановились. Один — тот, что караулил у трактира — приказал второму по-норжски:

— Оставайся здесь и следи за ним. Я пришлю тебе помощника.

— Да, господин.

Старший двинулся прочь, и я последовал за ним. Мы долго брели по улицам городка, пока, наконец, не подошли к одной лавке — там продавали травы. Норжец вошёл внутрь, а мне пришлось остановится.

Лавка была заперта, но внутри горел свет. Я вышел из Тэ-Сю А’ргаэ, осмотрелся — улица тиха и пуста, было темно, продолжал валить снег — и я вышиб ногой дверь и ворвался внутрь.

Я увидел двух человек — лавочника и помощника — которые тут же вскочили со стульев при моём появлении. Взглянув на меня, лавочник побледнел, метнулся к подсобке и крикнул:

— Тот сыщик! Он здесь!

Моя правая перчатка превратилась в дубинку, одним ударом я снёс бросившегося на меня помощника, прыжком настиг лавочника и, огрев его по голове, уложил на месте. Я вошёл в подсобку и увидел люк в полу, ведущий в подвал.

Заглянув в люк, я заметил двух суетящихся людей. Я спрыгнул в дыру — высота была небольшая — и тут же сцепился с одним из них. Второй оказался позади первого, так что я был от него закрыт его приятелем.

Противник взмахнул мечом, но я подставил под удар левую перчатку, и лезвие стукнулось о прочный непреодолимый щит. Во второй руке у меня всё ещё была дубина. Я огрел ею врага в висок, и он повалился на пол.

На меня бросился второй. Я отпрыгнул назад, снова сложил руки в том жесте, как когда врезал в пах верзиле — и перчатки мгновенно превратились в копьё, которое тут же пронзило грудь противника. Удар был таким быстрым и резким, что врага подбросило в воздух, он упал поверх своего товарища. Я не жалел о том, что убил его — ведь другой был ещё жив, так что один язык у меня есть.

Я связал ему руки за спиной, быстро поднялся наверх, связал лавочника, запер лавку. Помощника нигде не было, но я решил заняться им позже. От Гордона Роя никому не уйти.

Я спустился в подвал, привёл в чувство норжца.

— А, t’hikaler artanorr! — выругался норжец. — Отатисова собака!

— С чего ты решил, что я служу Отатису⁈

— Мы знаем про тебя, — прошипел он и оскалился. — Знаем про твой Дом, знаем откуда ты, знаем, что твой Дом сделал в прошлом. И про дружка твоего тоже знаем.

— Вы не знаете ничего про мой Дом и место, откуда я родом, — сказал я. — Ведь вы там никогда не были. Никто из вас никогда не был там, где мой Дом.

Норжец злобно зашипел, а я улыбнулся. Я понял, что затронул больную тему и продолжил:

— Да, вы никогда там не были. И ваш император никогда там не был. Как же ему тяжко, наверное, осознавать, что он никогда туда не попадёт… Бедолага… Никогда… Никогда… Никогда…

Норжец задёргался. Эта насмешка действительно ранила его.

— А теперь, — сказал я, — ты расскажешь мне, что вы собирались сделать с Дозэфом, а также какие планы у вас были насчёт воров: сколько агентов, куда послали, какие они получили приказы. И да, не забудь мне рассказать про мешки, экранирующие излучение частиц N’tam g’hraneane. Кто это придумал? Вы специально для защиты от меня решили их использовать? Придумано неплохо, отдаю должное.

Норжец оскалился.

— Ничего тебе не расскажу, cork’hadarr.

— Ты ошибаешься, — ответил я с грустной усмешкой. — При чём дважды. Во-первых, я не cork’hadarr, а очень даже vaerdhael', верный своей Родине и народу. А во-вторых, ты всё мне расскажешь, уверяю тебя.

И я приступил к допросу. Не такому, как принято у Тольскера и его подручных, а более изощрённому — с помощью вещества, развязывающего язык. Сыворотка правды. Не зря я взял её, когда собирался в дорогу. Мне нужно было спешить — убежавший помощник травника волновал меня: кто знает, кого он может сюда привести!

Я применил к норжцу сыворотку правды, и он заговорил. Узнав всё, что мне было нужно, я убил его.

Сведенья были любопытные. Например, норжец сказал, что приставленные к Дозэфу агенты не смогли его поймать — он легко ушёл от преследования и без труда убил нескольких агентов, и затем скрылся в неизвестном направлении.

Затем я поднялся наверх и собирался было провести такой же допрос уже пришедшему в себя лавочнику, как вдруг дверь от удара ноги широко распахнулась, и группа людей в одежде городской стражи ввалилась в лавку.

— Что здесь происходит? — сурово прорычал один из них, а затем, рассмотрев меня, удивлённо выдал: Мастш Рой⁈

— Мастш Тольскер, — поприветствовал я его.