– А более мирным путем решить этот вопрос нельзя?

– Мы пытались, все напрасно. Многих наших собратьев отправили на виселицу, многих – сожгли. Вот и весь разговор. То, что я вам рассказал, – только маленькая часть того беспредела, что творит верхушка власти. В Городе Безликих принят закон о жесткой регуляции населения.

– Это как?

– Количество безликих строго регламентировано. Нельзя рожать до тех пор, пока ребенок не будет выкуплен.

– За деньги, что ли?

– Нет. Ценой смерти родственника. Один умирает – один рождается.

– Ну это полный абзац!

– Что? – не понял Астур.

– Весело, говорю, тут у вас.

– Не весело, – не понял моего сарказма предводитель раскольников.

– А если кто-то нарушит это правило? – настороженно спросил Макс.

– Тогда солдаты Верховного приведут равновесие в порядок.

– Откуда они узнают? – продолжал допытывать Макс.

– Другие жители скажут.

– Стукачество процветает?

– Если не скажут – то сами поплатятся за это.

– Дикость!

– Поэтому появились мы, – Астур окинул своих помощников взглядом.

– Ну, коль выбора у нас нет, то поможем, – не сильно горя желанием, произнес я.

Словно почувствовав мое настроение, Астур добавил:

– К тому же в этот раз Верховный пригласил на обряд Извлечения чужака, вашу подругу – кажется, ее зовут Настя.

Зверь взвился вверх, ударил крыльями, вновь камнем бросился к Скале. В бронированной груди все клокотало от переизбытка чувств.

– Барсик! Это ты! Куда ты запропастился, негодник? – обрадовалась Настя, вскинув руки вверх поприветствовать старого друга. С тех пор, как они всей командой одолели сормов, а Ожогин отравился, Барсик куда-то запропастился[4]. И, кажется, девушка догадалась, в чем дело – он понял, что для жизни капитана понадобится его сердце, и испугался. Глупыш, неужели он подумал, что хозяйка сможет убить его?

Зверь жалобно крикнул, начал кружить вокруг девушки.

– Ну чего же ты? Иди скорее ко мне! Я не буду тебя трогать.

Мутант на мгновение завис в воздухе, глядя на Настю, потом сложил крылья и сел на краешке скалы, подставляя голову девушке.

Настя погладила питомца, а после и вовсе обняла. Тот осторожно укрыл ее крылом, прижал к груди.

– Я так по тебе скучала, негодник ты! – всхлипнула девушка.

Зверь заурчал, сощурил глаза.

– Что же нам с тобой теперь делать?

Барсик замер, словно бы размышляя. Потом кивнул головой – мол, давай прокачу?

– У тебя все одно на уме – поиграться и пошалить! Ах ты, мякиш мой хлебный! Дай обниму!

Зверь вновь прижался к Насте.

– Я тебя…

Договорить девушка не успела – на площади, где собрался народ, раздались взрывы, а потом истошные крики.

– Что? – удивление смешалось с яростью.

Я подскочил на месте, но Астур остановил меня. Его испещренные шрамами и ожогами ладони учтиво указали на кресло.

– По нашим сведениям, сегодня на площади должно что-то произойти – по приказу Верховного, – но что именно, мы не знаем. Нам необходимо быть там, чтобы предотвратить возможные жертвы теракта и дать отпор, если это понадобится.

– Чего же мы тогда ждем? Надо идти скорее туда!

– Спасибо, – прошептал Астур, поднимаясь с кресла.

– За что? – не понял я.

– За понимание. И за помощь.

– Ладно, потом обсудим размер благодарности. Как нам пробраться на это представление?

– Идемте за мной, – кивнул охранник, и мы вышли к винтовой лестнице. Правда, теперь она приобрела несколько иной вид, превратившись в подобие покатой крыши. Пришлось карабкаться.

Мы оказались в небольшом коридоре, который вывел нас на узенькую улочку.

– Вот сюда, – кивнул безликий, вырываясь вперед. Мы последовали за ним. Улучив минуту, я стал озираться и разглядывать Город, дивясь его необычной архитектуре.

Неиспользованное пространство в Городе имело свою форму. Проходя мимо причудливо изогнутых домов, я вдруг осознал, что безликие – или те, кто на самом деле построил Город – были гениальными архитекторами. Пустоты имели какой-то ведомый только им смысл. Я его никак не мог разгадать, но чувствовал на уровне интуиции, что все элементы городской архитектуры складываются в подобие знаков или сигналов, понятных местным жителям. Читая эти знаки, безликие тут же корректировали маршрут. Кто знает, может, вон тот промежуток между двумя стенами, по форме напоминающий молнию, означает, что впереди опасность? А вот это пространство, мягким изгибом уходящее под крышу дома, наоборот, говорит, что путь свободен? Что-то вроде светофора.

Тонкий расчет конструкций был настолько идеальным, что когда мы всей толпой проходили мимо узкого, как нам казалось, прохода, то даже не задели стены локтями. Тесная пустота словно размыкалась перед нами и вновь смыкалась. Заостренные улочки резко обрывались, переходя в лабиринтообразные проходы, но даже там мы знали, куда идти – словно сами постройки вели нас к цели.

Мы видели, как некоторые дома перестраивались на ходу – и это было самое удивительное. Только что перед нами стояла небольшая постройка непонятного назначения, без окон и дверей, как вдруг фундамент ее сдвинулся с места, пополз в сторону, одна из стен плавно съехала вниз, крыша схлопнулась, образуя покатый скат. Следующий дом тоже надсадно захрипел и превратился в пирамиду. Узкое пространство между этими домами расширилось, образуя проход.

Остальные участники группы тоже дивились увиденному, широко раскрыв рты. По пути нам не встретился ни один безликий, и мне показалось, что это раскольниками было сделано намеренно – чтобы не появилось много лишних вопросов. Скрытность была в приоритете у Астура.

Но планам, видимо, не суждено было сбыться. Уже подходя к воротам, мы были застигнуты врасплох – двое безликих, не из команды раскольников, выскочили нам наперерез. Когда астуровцы схватились за ножи, я понял, что драки не миновать. И продолжаться она будет уж точно не до первой, а до последней крови.

Верховный посмотрел на толпу и снисходительно улыбнулся. Отлично. Все на месте. Пора покончить с раскольниками. Они уже стали докучать. А потом приниматься за Ожогина. С ним отдельная история. Необычный яд течет в его крови, способный подсоединять разум Ожогина к Зоне. Это самое ценное, что сейчас есть у Верховного. С помощью этого проводника можно вступить в диалог с Зоной и попросить некоторые привилегии.