желудок скрутило, а боль в груди усилилась. Я сосредоточилась на том, чтобы попытаться разрушить стены, о которых говорил Лукас. Я посылала ему безмолвное сообщение за безмолвным сообщением, хотя и не была уверена, что он получал их. Папа сообщил мне, что сигнализация будет включена всю ночь, и он сменил код.

У меня свело живот, и я закричала. Раздался стук в дверь. Я не могла вымолвить ни слова, когда боль пронзила меня насквозь.

Папа просунул голову внутрь.

— Ты что, сердишься?

— Мне больно, — процедила я сквозь зубы.

Он вошел в комнату, изучая мое скрюченное тело, провел рукой по моему лбу, и даже это нежное прикосновение причинило боль.

— Ты немного теплая и липкая.

— Мне нужно позвонить Лукасу. — Я знала, что Лукас мог помочь. По крайней мере, он мог почувствовать, что со мной не так.

Легкое сочувствие на лице отца исчезло.

— Если ты больна, последнее, что тебе нужно делать, — это заражать своего парня.

— Пожалуйста, папа.

— Нет, и это окончательно. Я принесу тебе лекарство от гриппа и апельсиновый сок.

Тело неудержимо сотрясала дрожь, лихорадка или что-то еще, я не была уверена. В груди больше не было боли, мне казалось, что содержимое грудной клетки разрывается на части. Я всхлипнула в подушку, когда зрение прояснилось.

Внизу раздался звонок в дверь, но я едва расслышала его, казалось, на мгновение все стихло. Приглушенные голоса стали слышнее.

— Здравствуйте, мистер Колдуэлл. Я Холден. Мы встречались несколько недель назад? Я надеялся, что смогу поговорить с Роуэн всего минутку. Речь идет о школьном проекте. Это важно.

— К сожалению, Роуэн больна. Также она наказана. Таким образом, любые визиты невозможны.

— Больна? — Голос Холдена дрогнул на этом слове.

— Да, что-то вроде гриппа, — ответил мой отец.

— Мне просто нужно увидеть ее на минутку. У меня отличная иммунная система, так что я не волнуюсь.

— Я сказал, что, боюсь, это невозможно. Тебе придется уйти.

Еще один всхлип сорвался с моих губ. Он был так близко. Что-то подсказывало мне, что мне просто нужно добраться до Холдена. Если бы я могла добраться до него, все было бы хорошо.

На лестнице послышались шаги, и появилась моя мама.

— Где твой второй телефон? Я знаю, ты звонила этому мальчику.

— Я этого не делала, — прохрипела я.

— Чушь собачья. — Она начала выдвигать ящики и выбрасывать вещи на пол.

Еще один спазм, исходящий из груди, сотряс мое тело. Что бы это ни было, мне казалось, что это может убить меня. Я попыталась сосредоточиться на образе Лукаса, на том, какой ощущалась его успокаивающая энергия. Мне просто нужно было достучаться до него. Я могла поклясться, что чувствовала, как щупальца этой энергии просто вырываются у меня из рук.

— Что ты делаешь? — спросил папа, входя в мою комнату со стаканом сока в руке.

— Она каким-то образом связывается с этими мальчиками. У нее, должно быть, где-то здесь спрятан телефон. — Мама вытащила всю мою одежду из шкафа и бросила ее на пол.

Я плотнее свернулась в клубок. Мне просто нужно было, чтобы все замолчали. Черные точки плясали по краям зрения. Я хотела погрузиться в эту тьму и позволить ей поглотить меня целиком.

— Роуэн? — Голос папы звучал все дальше. Он снова коснулся рукой моего лба, и я отстранилась. Это было похоже на прикосновение наждачной бумаги к коже. — Думаю, нам, возможно, придется отвезти ее в больницу. Она вся горит.

Мама усмехнулась.

— Она притворяется. Пытается заставить тебя пожалеть ее.

— Что на тебя нашло, Синтия?

Мама начала стаскивать книги с полок и бросать их в растущую стопку.

— Я вижу ее такой, какая она есть.

В дверь снова позвонили.

— Открой дверь, — приказал отец.

— Я занята. Ты можешь это сделать, — парировала мама.

Раздалась стук, и папа, разинув рот, уставилась на маму.

— Эй? — Снизу донесся низкий голос. Мейсон. Что-то во мне успокаивалось от осознания его присутствия, но этого было недостаточно. Мои внутренности разрывались на части.

Мама напряглась.

— Кто-то только что вошел сам? — Она бросила на меня полный ненависти взгляд. — И таких людей ты приглашаешь в нашу жизнь?

Папа вышел из комнаты.

— Кто это?

— Я приношу извинения за вторжение, — сказал Мейсон, его голос стал ближе. — Но мой сын беспокоится о Роуэн. Я подумал, что стоит заглянуть и убедиться, что все в порядке.

— Убирайся! — взревела мать. — Это не твой дом, и Роуэн тебя не касается.

— Синтия! — закричал отец, его голос звучал ошеломленно и потрясенно.

Еще один приступ боли пронзил меня, и я вскрикнула. Я не могла сдержаться, как ни старалась.

На лестнице послышались шаги, только это не мог быть только один человек. Их было больше.

— Что вы здесь делаете? — взвизгнула мама. — Брюс, звони в полицию.

Прохладные руки обхватили мое лицо, и на ощупь они не были похожи на наждачную бумагу.

— Роуэн, — хрипло произнес Холден.

— Ей нужен контакт кожа к коже, — сказал Лукас, его руки скользнули мне под футболку и прижались к спине.

Я всхлипнула, когда Холден прижался своим лбом к моему.

— Что, черт возьми, вы с ней сделали? — рявкнул он.

— М-мы ничего не делали. — В голосе отца послышались нотки страха. — Она больна, как я уже говорил. А теперь я хотел бы знать, что вы здесь делаете.

Я едва разглядела Мейсона, когда он шагнул вперед.

— Ваша жена жестоко обращалась с Роуэн. Пришло время вам защитить свою дочь.

Раздался пронзительный крик, и мама налетела на Мейсона.

— 42-

Краем глаза я увидела, как папа схватил маму за талию как раз перед тем, как ее ногти коснулись лица Мейсона. Мейсон даже не моргнул.

— Синтия! — Папа оттащил ее от Мейсона, когда она попыталась освободиться. — Что, черт возьми, с тобой не так?

— Убери их всех отсюда! — Ее пристальный взгляд метнулся ко мне, и я почувствовала, как ненависть волнами исходит от нее. — Она убийца! Она убила моего ребенка!

Папа напрягся, когда мама разразилась слезами, обмякла и рухнула на пол.

Холден потерся носом о мое лицо.

— Ты в порядке. Ты с нами.

Больше не было ощущения, что содержимое моей груди разрывается на части, но боль все еще терзала тело.

— Больно, — пробормотала я.

— Знаю. Мне очень жаль.

Лукас выводил круги у меня на спине.

— Пройдет немного времени, и все уляжется. — Его голос был напряженным, и я знала, что он пытался вынести как можно больше боли.

— Не надо, Люк, — прошептала я. — Не хочу, чтобы тебе было больно.

Он придвинулся еще ближе.

— Для тебя я сделаю все, что угодно.

Глаза