– Уже слишком поздно. Ты уже не сможешь изменить завещание, переиграть все и отдать все имущество Джо. Ведь даже врачи усомнятся, в здравом ли уме ты находишься. Кто знает, что работает в твоем мозгу, а что нет? Так что никому нет дела до того, что ты можешь сказать. А твои врачи и вовсе удивляются, что ты все еще жив. Хочешь моего признания? Я тоже этому удивлен. Почему ты так долго цепляешься за жизнь? У тебя же ничего нет, кроме денег. Вообще ничего. Вся твоя жизнь связана с работой. Ты сделал своей второй женой женщину, которая ненавидит тебя до глубины души, а о своем сыне ты не знаешь ничего – разве что цвет моих глаз.

Разговор в коридоре стих, но когда я обернулся к медбратьям и одарил их фальшивой улыбкой, они продолжили свою болтовню. Я же вновь посмотрел на извивающегося отца. Он так сильно дрожал, что меня бы не удивило, если бы его хватил удар прямо на моих глазах.

– А знаешь, не важно, кто унаследует все после твоей смерти. На сторону Джо некому будет встать. Она останется одна. И без защиты. Нет больше брата, который помогал ей строить козни и устраивать заговоры. Дэрил в могиле.

Я усмехнулся, но затем вспомнил выражение лица Служанки, появившееся у нее после моего рассказа о том, как умер Райли. Каким бы я ни был, мне не хотелось, чтобы она считала меня чудовищем. Убийцей.

– А вскоре и ты… После чего я уничтожу все, ради чего ты работал. Твою репутацию. Твое имущество. Твое имя.

Он так сильно выпучил глаза, что, казалось, они выскочат из глазниц. Из его носа и запястий торчали трубки. Казалось, отец хотел что-то сказать, но из горла вырывалось лишь бессвязное бормотание. Он говорил словно какое-то животное или зомби, что было не так уж далеко от правды. Какой человек отказался бы от своей жены и матери своего девятилетнего сына?

– Я пришел попрощаться с тобой, папа, – сказал я, а затем наклонился к нему так близко, что прижал его тело к кровати.

Не сдержавшись, я стиснул его неподвижную ногу, отчего в глазах отца вспыхнул страх. Ему так много хотелось сказать. Вернее, закричать. На меня. На медбратьев. Но он оказался пойманным в ловушке собственного тела.

– Я возвращаюсь в Нью-Йорк. Там есть более важные дела, требующие моего присутствия. Но я хочу, чтобы ты знал – я любил тебя в детстве. А потом все изменилось. Так что я обещаю тебе…

Я наклонился еще ниже, прижимаясь губами к его уху. Отец вздрогнул и попытался пошевелить руками, но у него не хватало на это сил. А со стороны – для Джоша и Слэйда – наша поза выглядела прощанием, моментом, полным слез.

– Я обещаю, что испоганю все то, над чем ты так трудился всю свою жизнь. Начиная с этого хренова особняка. Кстати, он никогда мне не нравился. А затем примусь за твою компанию, распродам ее по кускам и вложу все полученные деньги в другие предприятия. Мне бы хотелось, чтобы ты увидел, как я разрушаю все, что имело для тебя значение, но этому не суждено случиться. Так что, наверное, к лучшему, что ты умрешь.

Как только слова слетели с мох губ, я выпрямился и подмигнул ему. Лицо отца побагровело от напряжения. Именно таким мне и хотелось его запомнить. Слабым. Побежденным. Поверженным. Я обернулся и улыбнулся медбратьям в коридоре.

– Прощай, отец.

* * *

В понедельник утром мы вместе со Служанкой приземлились в Нью-Йорке. Я разрешил ей отправиться в новую квартиру, потому что знал – она отчаянно желала увидеть свою младшую сестру, да и мне не хотелось вести себя как придурок с женщиной, которую действительно хотел видеть рядом с собой.

Конечно, я не упомянул, что квартира, в которой я жил несколькими этажами выше, на самом деле принадлежала Дину, потому что, на мой взгляд, это не имело никакого значения, да и вообще мне не хотелось говорить с ней о нем. Никогда.

Вдобавок у меня накопилось много работы. ЧБХ готовился к крупной сделке по слиянию двух крупнейших фармацевтических корпораций Америки. И да, контракт с одной из них я действительно увел из-под носа у Серхио и его компании.

Может, я и поступил нечестно, но меня это не волновало. Меня больше заботило, чтобы наши клиенты получали то, что им нужно. И то, что нужно нам. К тому же вряд ли из-за этого воображаемые дети Серхио начали бы голодать. Мы оба были богатыми ублюдками, крадущими клиентов у других богатых ублюдков. Как задиры на детской площадке.

И у некоторых это получалось лучше, чем у конкурентов.

Для нас подготовка и проведение такой сделки может стать переломным моментом не только в финансовом плане. Это возвысит нашу репутацию до небес. И мы не могли допустить, чтобы что-то пошло не так.

Несмотря на то, что, узнав об Эмилии, Дин бросил трубку, он продолжал мне звонить каждый день, как отчаявшаяся брошенная девушка. Но я игнорировал его, как ублюдок, который собирался украсть его бывшую. Вот только она никогда не принадлежала ему. Она всегда принадлежала мне.

С одной стороны, я вел себя так, потому хотел преподать ему урок, а с другой – я слишком наслаждался нью-йоркским офисом, чтобы вернуть контроль над ним обратно. Конечно, когда-нибудь я это сделаю. Но не сейчас. Приближалось Рождество, а встречать его в Калифорнии – полный отстой.

Кроме того, мне негде было провести праздники, а в Нью-Йорке я становился всего лишь одной из многих одиноких душ. А Дин собирался провести эти дни со своей семьей в Тодос-Сантосе. Так что на самом деле я оказывал ему услугу.

В кои-то веки я приехал в офис в прекрасном настроении. Я ни на кого не наорал. Ничего не сломал. Не нахамил секретаршам и администраторам и даже не вспылил на парня, который попытался перехватить мое такси. На самом деле я с совершенно равнодушным видом наступил ему на ногу, прежде чем забраться на заднее сиденье машины. От некоторых привычек трудно избавиться.

Когда я подъехал к дому, мой телефон запищал. Это пришло электронное письмо с контрактом, подписанным обеими сторонами. Слияние прошло успешно. Это означало, что в течение часа эта охренительная новость окажется на каждом североамериканском сайте, связанном с финансами и экономикой.

И за этим стояли мы. Я едва сдерживал охвативший меня восторг.

Но стоило мне загрузить документ, чтобы на своем экране полюбоваться подписями, как мне позвонил Джейми. Я тут же поднял трубку.

– Черт побери. Чувак, мы богаты! – Он рассмеялся.

– Баснословно богаты, – спокойно поправил я. – Слова признательности оставь при себе.

– Баснословно богаты, – слово в слово повторил он. – А ты чертов придурок, братан.

– Это давно не новость, – сказал я, присоединяясь к его смеху, когда на заднем плане послышались голоса Мел и его дочери Дарьи.

– Я собираюсь отпраздновать это событие со своей семьей. Поговорим завтра, засранец.

И Джейми повесил трубку.

Через секунду мне позвонил Трент.

– Чтоб меня черти взяли! Неужели это правда? – воскликнул он и тут же засмеялся.