Я могла бы многое ему сказать. Что это не его вина. Что этого не стоит стыдиться. Что он не единственный, кто столкнулся с подобным. Но я достаточно хорошо знала Вишеса, чтобы понимать – это не то, что он хотел услышать. Он слишком горд для ободряющих речей. К тому же сейчас его заботило лишь мое согласие помочь ему.

– Так попроси своего психотерапевта, – предложила я.

– Это не только всколыхнет ненужное дерьмо и выльется мне в кругленькую сумму, но и привлечет ненужное внимание. Нет. Мне совершенно этого не хочется. Я собираюсь разобраться с Джо по-тихому, а мы оба знаем, что ты умеешь хранить секреты.

Цветок. Мрак.

– Откуда мне знать, что ты честен со мной?

Я старательно сохраняла равнодушные нотки в голосе, не обращая внимания на прозвучавший комплимент. Ведь это вполне резонный вопрос. Я не забыла, что слышала в библиотеке много лет назад. Но после того как Вишес обращался со мной, я убедила себя, что это была неприятная семейная ссора.

– Тебе придется поверить мне на слово.

– И какой же из твоих поступков должен убедить меня довериться тебе?

Я поморщилась и отступила на шаг. Потому что близость к нему никак не помогала сосредоточиться.

Вишес поднял руку и коснулся моей щеки тыльной стороной ладони, заставляя сердце биться сильнее. А меня – отступить еще на один шаг.

– Может, я и веду себя как придурок, но никогда не лгал тебе. Ни разу. Джозефина вместе со своим братом нацелились заполучить деньги моей семьи. Они даже не побрезговали грязными приемами, чтобы заполучить их. Так что смерть отца для нее – словно день премии. Но она не получит того, чего так страстно жаждет.

Я закрыла глаза и тряхнула головой.

Не дождавшись ответа, Вишес взял меня за руку и потянул к креслам. Уже наступило пять утра и мне больше не хотелось читать.

– Останься.

– Зачем?

– Потому что я тебе приказываю это сделать.

– Нет.

Опустив голову, Вишес потряс ею и резко втянул воздух.

– Черт, тогда сделай это, потому что я этого хочу. Сегодня был долгий день. Не принимай решений прямо сейчас. Просто посиди здесь, пока я работаю, чтобы вновь привыкнуть к моему кислому виду. Я больше не стану пытаться подкупить тебя. Вместо этого я прошу тебя подумать о том, что для тебя, Эмилия, означает справедливость. Потому что, какой бы хорошей ты ни была и каким бы монстром ни считала меня, думаю, у нас примерно одинаковые моральные принципы.

Я уселась в кресло, стоящее напротив него, но лишь потому, что чувствовала себя невероятно потрясенной, чтобы переживать все это на ногах. Признание Вишеса и мои подозрения насчет смерти Райлера практически парализовали меня.

Я медленно потянулась за книгой в кожаном переплете, лежащей на углу стола. Но прочитав название на корешке, удивленно подняла бровь.

– «Маленькие женщины»?

Вишес в ответ лишь пожал плечами.

Я открыла книгу, но мне не удавалось сосредоточиться на тексте. Потому что каждую пару секунд мои глаза устремлялись к Вишесу.

– У тебя возникли еще какие-то вопросы, Служанка? – не отрываясь от экрана, спросил он.

Меня взбесило, что он вновь обращался со мной так, словно ничего не произошло.

– Я что, дура, раз сижу здесь с тобой? – поинтересовалась я, искренне желая узнать, что он думает об этой ситуации.

На его лице мелькнула тень улыбки.

– Я бы дал тебе много эпитетов. Но «дура» явно в этот перечень не входит.

– И как бы ты меня назвал?

– Ты…

Он поднял голову и посмотрел на меня.

Иногда люди умели общаться лишь взглядом, и сейчас его глаза говорили: «Моя». Но вот с губ слетело совершенно другое.

– Непростая. Настоящая головоломка. Но это не так уж и плохо.

Мне хотелось сказать, что он не заслуживает моей помощи и что я ненавижу его. Но я понимала, что солгу. По крайней мере, о своей ненависти. И даже если я и соберусь солгать ради него, мне не хотелось превращать это в привычку. Поэтому я прикусила язык.

Он намеренно вытянул ногу и протиснул ее между моими, вынуждая отстраниться. Но я не стала этого делать. Мне нравилось тепло, исходящее от его тела. То, как его длинная мускулистая нога прикасалась к моей. И как через несколько минут он надавил чуть сильнее, разводя мои ноги в стороны, отчего с моих губ сорвался глубокий вздох.

Вот только он даже не взглянул на меня. Ни разу. Я делала вид, что продолжаю читать, пока Вишес не постучал по столу ручкой с покусанным кончиком. А когда я заметила имя, выведенное на одной из граней, руки невольно стиснули книгу. Эта была моя ручка. Та, которой я пользовалась, когда он пришел в бар «У МакКоя».

– Кстати, – подняв голову, сказал Вишес с еще одной расслабленной улыбкой на лице. – Я взял на себя смелость сказать твоей маленькой подружке Рашель, что ты больше не собираешься работать в баре. Уверен, вам с сестрой хватит твоей нынешней зарплаты. Так что теперь ты моя, ЛеБлан. И можешь не благодарить.

Вишес

Это случилось. Я отключился.

После восьмидесяти четырех часов без сна тело, наконец, сдалось и провалилось в глубокий сон. Это произошло в моей старой спальне, едва я добрался до кровати. Я так и не надел футболку, по большей части потому, что мне нравилось, как Служанка смотрела на меня, пока я работал, а она читала. Но уже наступило утро, и вряд ли мне удастся проснуться в ближайшие часы, так что рано или поздно она поймет, что что-то не так. Люди не исчезают без причин посреди дня.

Я проснулся через тринадцать часов. Наступил вечер, а из широкого коридора доносился шум. На мгновение возникла надежда, что это Служанка, но я быстро понял, что это не она. А Джош и Слэйд – медбратья, присматривающие за моим отцом. Они спорили, какая футбольная команда лучше: «ЛасВегас Рэйдерс» или «Нью-Ингленд Пэтриотс». И меня совершенно не радовало, что эти два ублюдка разбудили меня.

Пройдя мимо здоровенных парней, я направился прямиком в спальню отца. Видимо, его выписали из больницы и перевезли сюда, пока я спал. И – сюрприз! – Джо так и не появилась. Наверное, отдых в Кабо для нее важнее, чем провести несколько недель рядом с умирающим мужем. Или дней.

Тяжесть от происходящего давила на мои плечи, но ведь именно этого я и ждал так долго. Со своих двенадцати лет.

А теперь пришло его время. Дэрил уже сдох. А папа умирал.

И скоро жизнь Джо потеряет смысл.

Я оставил дверь открытой. Медбратья покосились в мою сторону, но продолжили перепираться в коридоре, эмоционально размахивая руками.

– Привет, пап.

Я улыбнулся и, засунув руки в карманы, прислонился плечом к стене, рядом с картиной Чарльза Эдуарда Дюбуа[10]. Да, она вполне неплоха, но мне больше нравилась мазня Эмилии. А сейчас и вовсе все внимание занимал открывающийся передо мной прекрасный вид.