В любом большом городе всегда найдется аджумма средних лет, которая (как до всех заинтересованных донесет молва) готова сдавать свою квартиру на несколько часов всем желающим. Наиболее предпочтительные для нее часы — время после полудня, когда дети еще в школе, а муж — на работе. Влюбленной парочке стоит только постучать в ее дверь и передать немного денег. Аджумма впустит их и предоставит самим себе на час-другой. Сама она отправится прогуляться в парк или потратить полученные деньги на местном чанмадане. Весь процесс прост до примитивности, но он в некотором смысле символизирует адаптацию людей к условиям жизни в Северной Корее после голода 1990‑х: это незаконно, это неформально, это соответствует основным человеческим потребностям; и, конечно, это чистый, стопроцентный капитализм.

Одна из самых заметных перемен, произошедших в Северной Корее с начала второго десятилетия XXI века, — это распространение мобильных телефонов. После запуска в 2008 году национальной мобильной сети Koryolink более двух с половиной миллионов северокорейцев купили сотовые телефоны и подключились к сети оператора. Так же как это было в начале 1990‑х в более развитых странах, мобильный телефон служит одновременно и символом статуса, и исключительно важным бизнес-инструментом.

Как и многие другие бедные страны, Северная Корея проскочила период массового подключения к стационарным телефонным линиям и шагнула сразу в эпоху мобильной телефонии. Лишь немногие частные дома подключены к стационарной телефонной сети. Лишь в 1997 году в КНДР автоматические коммутаторы заменили на телефонных узлах нажимающих на кнопки телефонистов. И если обычно власти противятся переменам, то в случае с Koryolink, напротив, они с энтузиазмом приветствовали эту инновацию. Во‑первых, сеть Koryolink легко мониторить, а во‑вторых, она служит исправным поставщиком твердой валюты для государства. В северокорейской мобильной революции, правда, оказалась еще одна, более любопытная сторона: нашлись те, кто может подключаться к китайским мобильным сетям. Они обретают возможность общаться и заключать сделки вне поля зрения бдительного государева ока.

Первые две сети мобильной связи в КНДР прожили недолго. Гонконгская компания Lancelot Holdings запустила небольшую сеть в Пхеньяне и Нампхо в 1998 году, а в 2002-м тайская фирма Loxley Pacific попытала счастья с Sunnet, которая через год имела 20 000 абонентов. При этом пользоваться ей могли исключительно представители элиты; очевидно, для того чтобы подключиться к сети, необходимо было быть как минимум заместителем председателя провинциального Народного комитета (то есть правительства провинции). Покрытие сети также было ограниченным: она обслуживала только Особую экономическую зону Раджин-Сонбон, горный курорт Кымган и Пхеньян.

Однако 24 мая 2004 года власти неожиданно запретили мобильные телефоны. Ходили слухи, что страшный взрыв на железнодорожной станции в Рёнчхоне, произошедший 22 апреля, был терактом, а детонатором послужил звонок с мобильного телефона. Всего за несколько часов до взрыва через станцию проследовал правительственный состав, в котором находился Ким Чен Ир, — обстоятельство, которое только подкрепило идею о том, что произошла попытка покушения. Около 2000 окрестных домов были уничтожены взрывом, и власти даже — редкий случай — обратились за помощью зарубежных стран, чтобы справиться с последствиями катастрофы. Для многих наблюдателей время наложения запрета само по себе было достаточным подтверждением связи между мобильными технологиями и причиной взрыва в Рёнчхоне. Однако, как и с другими неподтвержденными историями о Северной Корее, очень важно оставлять в уме достаточно обширное пространство для сомнений[155].

Как бы то ни было, прошло еще четыре с половиной года, прежде чем Ким Чен Ир позволил запустить новый проект мобильной связи в Северной Корее. В декабре 2008 года египетская фирма Orascom Telecom запустила сеть Koryolink как совместное частно-государственное предприятие с КНДР, в котором египетской компании принадлежит 75 % акций. На сей раз результаты были гораздо успешнее: стартовав с абонентской базы в менее 10 000 подписчиков, сеть бурно росла и в декабре 2010 года имела уже 432 000 абонентов, в феврале 2012 года — один миллион, а к концу мая 2013 года — уже два миллиона абонентов.

Большинство акций Orascom Telecom в 2010 году приобрел российский мобильный гигант Вымпелком. Правда, Koryolink не была частью сделки — вместе с египетскими и ливанскими активами Orascom Telecom после управленческой реконструкции компании она вошла в состав новой фирмы — ОТМТ. Основная площадка, где торгуются акции того, что осталось от Orascom Telecom, — Каирская биржа. Тем, кого манит романтика экстремального инвестирования на пограничных (то есть сопряженных с существенно бóльшими рисками) финансовых рынках, а также тем, кому любопытен размах реальных ограничений, наложенных на северокорейский бизнес в эпоху санкций, — может быть интересно, что вторичное размещение акций ОТМТ провела на Лондонской бирже. КНДР владеет 25 % акций Koryolink, поэтому тот, кто купит акции ОТМТ (в Лондоне или Каире), станет бизнес-партнером Ким Чен Ына.

Сегодня рекламные плакаты Koryolink развешаны по всему Пхеньяну, а на страницах государственных СМИ часто попадаются изображения людей, говорящих по мобильному телефону. Сеть покрывает все значительные населенные пункты, а также шоссе и железнодорожные линии. С двумя с половиной миллионами абонентов этот сервис уже не является «цифровой резервацией» элиты, теперь он доступен и для растущего класса предпринимателей. Международные звонки и доступ в Интернет все еще заблокированы — и, похоже, такая ситуация сохранится надолго, — но сейчас по крайней мере вид северокорейца, говорящего по мобильному телефону или отправляющего текстовые сообщения, становится нормой. Большинство пхеньянцев в возрасте от 20 до 50 лет имеют мобильные телефоны. У некоторых есть даже смартфоны, хотя отсутствие выхода в Интернет существенно понижает их ценность. Если вам нужно скачать какое-то приложение в Северной Корее, для этого придется отправиться в магазин Koryolink (не подключиться к онлайн-сервису, а именно прийти в магазин, ножками. — Прим. пер.) и заплатить продавцу за установку приложения — тот произведет эту операцию в офисе.