питание или комбинация этих факторов. Хакенберг винит во всем неоникотиноиды, бич насекомых во многих отношениях. «Единственные, кто продолжает строить догадки, это химические компании. Ученым все ясно», – говорит он.

В одном исследовании Гарвардского университета здоровых пчел кормили высокофруктозным кукурузным сиропом с добавлением имидаклоприда, неоникотиноида, который поражает центральную нервную систему насекомых. Через полгода 15 из 16 подопытных ульев вымерли. Французские ученые прикрепили миниатюрные радиочастотные маячки к пчелам и начали кормить их сахарозой с тиаметоксамом, еще одним популярным неоникотиноидом. Пчелы, подвергшиеся воздействию инсектицида, с гораздо меньшей вероятностью возвращались в ульи после сбора пищи.

Какова бы ни была причина, синдром разрушения пчелиных семей перестал быть главным источником беспокойства за судьбу пчел, когда на передний план вышли более серьезные угрозы. В авангарде выступает враг пчел, который опустошает пчелиные колонии по всему миру, несмотря на то что длиной он всего миллиметр (размером с кончик карандаша) и не способен ни видеть, ни слышать.

Varroa destructor, что в переводе означает «клещ-разрушитель», вероятно, появился на этой планете с единственной целью – мучить пчел. У этого крохотного создания четыре пары лапок, идеально подходящих для того, чтобы вцепиться в пчелу, и ротовой аппарат, который ловко прокалывает экзоскелет пчелы-хозяина, чтобы высосать ее внутренности. Точнее говоря, Varroa питается гемолимфой, аналогом крови, и истощает орган пчел, который накапливает питательные вещества и отфильтровывает токсины. «Это не похоже на обычный комариный укус, лишающий жертву капельки крови. Такой комар уселся бы на вас, превратил вашу печень в жижу, высосал ее и улетел» – такое яркое описание приводит энтомолог Сэмюэль Рэмси, чьи исследования проливают свет на образ жизни этого клеща.

Эти мелкие паукообразные разъезжают на пчелах, питаясь ими, а затем переключаются на их потомство. Шестиугольные ячейки в восковых сотах улья используются в качестве гнезд, в которых развиваются личинки пчел. Самка клеща забирается в ячейку и прячется за своей добычей – личинкой, имитируя запах пчел, чтобы избежать обнаружения.

Самка откладывает яйца, из которых вылупляются личинки, развиваются и снова размножаются, умножая тем самым количество паразитов, которые будут питаться ослабленными пчелами.

Весной популяция клещей в улье может удваиваться каждые четыре недели. Нарушая иммунную систему пчел и заражая их вирусами, этот паразит способен уничтожить целую пчелиную семью.

Клещи Varroa родом из Азии, и местные пчелы с течением времени научились от них избавляться. Но, когда в 1970–1980-х годах клещи распространились по территории Европы и Америки, Apis mellifera оказались беззащитны перед ними. По всему миру пчелиные семьи страдают от клещей. Только Австралия смогла предотвратить их вторжение. Несмотря на отчаянные усилия, действенное средство от клещей до сих пор не найдено.

Вызываемые паразитами заболевания, скудное питание и ядохимикаты часто накладываются друг на друга, подрывая жизнестойкость ульев. «Пчелы могли бы справиться с большинством этих проблем, если бы они возникали по одной, – отмечается в анализе Министерства сельского хозяйства США. – Но когда пчелы сталкиваются с любой из многочисленных комбинаций таких факторов, это ослабляет и подавляет жизнеспособность семей».

Потери пчелиных семей в США одни из самых высоких в мире. По данным опроса многострадальных американских пчеловодов, зимой 2018/19 года погибли около 40 % управляемых пчелиных семей. Такой невообразимый темп потерь означает, что за несколько холодных месяцев умерло около 50 миллиардов пчел. Та зима была худшей за все 13 лет наблюдений Мэрилендского университета. Это был грандиозный рост смертности по сравнению с зимними потерями прошлых лет, которые в среднем составляли около 10 % семей.

От полного вымирания спасает только своего рода триаж, который пчеловоды вынуждены проводить постоянно.

Ценность пчел для сельского хозяйства защищает их от полного краха, даже когда опасности атакуют со всех сторон. Здоровый улей делится на две части; для новой семьи приобретают матку, которую продавец аккуратно упаковывает и отправляет почтой. Перед наступлением зимы пчеловоды делают все возможное, чтобы матки отложили как можно больше яиц для компенсации потерь. Между тем в некоторых странах, например в США, для пополнения популяций пчел перевозят из одной части страны в другую.

Такое вмешательство человека, неприменимое к диким пчелам, остановило резкое падение численности медоносных пчел. «В глобальном масштабе домашние пчелы не находятся под угрозой исчезновения, – говорит Дэйв Гулсон. – Они точно не вымрут. Это домашние животные, и их численность в большей степени определяется экономикой». Экономические стимулы способствовали увеличению числа ульев во всем мире приблизительно до 100 миллионов, что, согласно данным ООН, почти вдвое превышает общее количество ульев в 1961 году.

Однако в разных частях света дела обстоят по-разному. В Северной Америке и Европе количество семей резко снизилось, а в Азии и Южной Америке возросло. В Узбекистане, Сербии и Новой Зеландии наблюдается пчеловодческий бум, а тем временем в Италии, Франции и Египте владельцы пасек переживают кризис. Это может свидетельствовать о цикличности пиков и спадов, но некоторые энтомологи предостерегают от иллюзий по поводу кажущегося повсеместного распространения пчел. «Если бы мы не научились поддерживать численность пчел на должном уровне, они бы уже оказались на грани вымирания. Я ни капли не преувеличиваю», – утверждает эксперт по пчелам из Университета Майами Алекс Зомчек.

Зомчек указывает, что медоносные пчелы существуют уже почти 200 миллионов лет. За это время произошли глобальные тектонические сдвиги, динозавры появились и вымерли, а человечество отделилось от других приматов, чтобы создать колесо, печатный станок и iPhone. «Тем не менее за последние тридцать лет мы довели их до такого состояния, что, если бы не наша способность разводить пчел в масштабах, превышающих их смертность, над этими созданиями уже нависла бы угроза вымирания, – говорит Зомчек. – В последнее время пчелы оказались в опасности. Мы вклинили их в свою пищевую пирамиду: фрукты и овощи нуждаются в опылении, которое осуществляется медоносными пчелами. Люди создали очень эффективную систему, но она в то же время крайне хрупкая».

Эффективность такой системы превзошла все ожидания. Джордж Хансен, как и многие другие, считал, что основной доход от пчеловодства приносит мед. Когда в середине 1970-х он основал компанию Foothills Honey на западе штата Орегон, его план был прост: завести пчел, собирать мед и продавать его всем желающим, чтобы они намазывали его на тост или блинчики. «Я думал, что стану производителем меда», – говорит Хансен. Тень от козырька кепки с изображением пчелы падает на его морщинистое лицо и бледно-голубые глаза. «Мы не меняли название компании, но изменили направление деятельности».

Январь 2020-го. Я отправился в окрестности Модесто в самом сердце Калифорнийской долины на встречу с Хансеном. Мы сидели в его грузовике, глядя на семь тысяч ульев,