– Вот, вернулась.

– И опять ушла.

– Куда? – осторожно спросила Эди.

– Не знаю. Не слышал, что она сказала водителю такси.

– Ты где?

– Сижу у твоей двери с Догго и надеюсь, что ты дома.

– Оставайся, где сидишь.

Эди была в джинсовых шортах и майке с надписью «Пинк флойд», такой заношенной, что, наверное, досталась ей от отца. По ее глазам я понял, что Эди плакала.

– Что это у тебя?

Я потянулся рукой к щеке.

– Она дала мне пощечину.

– Хорошо, значит, мне не придется.

– Пожалуйста, если есть желание. Щека онемела, так что я ничего не почувствую.

Эди присмотрелась внимательнее.

– Крепко она тебе врезала. Похоже, у нее на среднем пальце кольцо.

– Бесновалась, как фурия. Даже хотела забрать Догго, ведь он формально принадлежит ей.

– Ну и как все вышло?

Я посмотрел на псенка:

– Догго, скажи, что ты сделал?

Он поднял смущенную мордочку.

– Не может быть! – изумилась Эди. – Он укусил ее?

– Так, попугал. Не до крови. Ну, может, чуть-чуть.

Эди подхватила собаку на руки.

– О, Догго, мой герой!

Он лизнул ее в лицо. Таким счастливым я его раньше никогда не видел.

Я сбился со счета, сколько раз переодевался с тех пор, как Эди разбудила меня поцелуем и чашкой чая. Примерил самый настоящий костюм (позаимствованный у Джея), куртку (специально купленную в универмаге «Селфриджес») с джемпером. Вниз надевал рубашки с воротником и галстуком, рубашки без галстука, разнообразные майки. В результате остановился на рубашке с пуговицами и водолазке. Но перед самым уходом из дома опять передумал.

Поэтому шел рядом с Догго в джинсах, замшевых полусапожках «чакка» и темно-синей рубашке с короткими рукавами. Финансист из заезжей в Штаты «еврошвали» в выходном прикиде – так прокомментировал мой вид Джей. Я уже повернулся, но он закрыл за мной дверь и запер на замок. А Эди помахала рукой с балкона и показала губами что-то подозрительно напоминающее «Я тебя люблю», хотя потом она станет все отрицать.

Наверное, следовало взять такси, но идти было не так далеко, и мне хотелось прогуляться через Холланд-парк. Казалось, ничего страшного не случится, если мы опоздаем на пятнадцать минут. Раньше я нигде не гулял. Этому тоже научил меня Догго. Он радостно бежал на поводке, озираясь вокруг и впитывая запахи и картинки города. Я же получал возможность помечтать или, как сегодня, собраться с мыслями. Но никак не мог отделаться от одной: мне надо было бы огорчаться недавним новостям – мы не завоевали права на телевизионную рекламу «Варго». Ральф рассказал, что заказчик дрогнул, начал колебаться, почти решился, но в итоге идея продвигать машину на рынке, рекламируя ее неказистый внешний вид, показалась слишком смелой. Мы до сих пор не знаем, кого они выбрали. Но кто бы это ни был, Тристан останется доволен. Последнее, что я о нем слышал: он неудачно пытался вернуться на прежнюю работу в «Кампанию». Хотя, наверное, не слишком огорчился. Он как кошка – всегда приземляется на все четыре лапы. Не удивлюсь, если книга Тристана станет бестселлером, его начнут нарасхват приглашать выступать и он будет грести деньги лопатой. Я даже надеялся, что так и произойдет. При его характере успех скорее всего утолит жажду мести.

Я все еще ощущал уколы вины, вспоминая о своей роли в его падении, но это, вероятно, оттого, что Ральф не уставал благодарить меня за то, что я предупредил его о захватнических планах Тристана. Не знаю, как именно поступил шеф с тем, что я ему рассказал, но моей информации оказалось достаточно, чтобы пресечь возню Тристана с советом директоров и в итоге нанести контрудар и ссадить с должности. Былая соратница Ральфа Миган тоже пала жертвой очищения, поскольку продала душу молодому претенденту. И ты, Брут…

Когда эти двое ушли, атмосфера в «Индологии» стала лучше. Мне стало это ясно до того, как ушел сам. Правда, своего ухода не почувствовал – мало там проработал. К тому же мы с Догго частенько заглядываем туда. Иногда Эди просит оставить пса в агентстве, и он снова целый день служит у них почтальоном. Догго любит находиться на публике, что слегка беспокоит, учитывая, как много ему уделяют внимания.

Наш комикс был опубликован и вызвал волну. Ну, если не волну, то рябь. Мы с Джошем бились над тем, как назвать всю серию, и меня до сих пор задевает, что фразу придумал он, а не я, по должности «творец слов», – «В ожидании Догго».

Одну страничку рассказов в картинках в неделю вряд ли можно назвать полноценной работой – даже для Джоша, который не бросил трудиться в «Индологии». Но я, когда не ломаю голову, создавая задел на будущее, пишу роман. Деньги станут проблемой, если книга не найдет издателя. Хотя у меня остается предложение Ральфа стать внештатным консультантом.

Эди преуспевает с новым копирайтером. Сет расцвел с тех пор, как Миган попросили вон. Он даже не сознает, насколько близко был от нервного срыва после девяти месяцев, проведенных с ней в ограниченном пространстве. Он закрутил роман с секретаршей из приемной, и я меньше беспокоюсь из-за того, что он поглядывает в сторону Эди.

Догго задержался окропить молодой кустик на южной стороне Холланд-парка. Я бы тоже, если бы мог, последовал его примеру – настолько разнервничался. Мы пересекли Кенсингтон-Хай-стрит и двинулись по переулку по направлению к Эдвардс-сквер.

Я бывал здесь пару раз, сидел с друзьями в пабе на юго-восточной стороне площади, но точно знал, что увижу – изучал картинки видов улиц в «Google». Здание имело четыре этажа: первые два снаружи оштукатуренные, третий и четвертый – кирпичные. Металлическая решетка балкона перед продолговатыми окнами на третьем этаже была увита глицинией (на фотографии она алела цветами, словно гроздьями винограда, но сейчас не цвела).

Я открыл воротца, пересек крохотный островок мощеного садика перед домом и поднялся по ступеням. Сердце в груди выстукивало замысловатую дробь, когда я посмотрел на Догго.

– Готов познакомиться с моим настоящим отцом?

Пес показал своим видом, что не возражает, даже очень хочет. И если он был готов, то был готов и я.

Мой палец потянулся к медному дверному звонку.