— Мне это по душе. Спасибо тебе.

— У тебя есть бутсы?

— Более или менее. — Она купила самые высокие иудобные ботинки в магазине Эдди Бауэре.

— Я имею в виду настоящие бутсы. На них обязательнодолжны быть стальные шипы на подошве на случай, если ты наступишь на бамбуковуюгадюку. — Она этого не знала, а у него был кое-какой опыт. Джонсон был вСайгоне с 1965-го. — Какой у тебя размер?

— Седьмой. — Она уже просто боготворила его. Еслией удастся сделать хоть что-нибудь, ; так только благодаря ему, и она уже былаему благодарна.

— Я достану тебе пару.

— Спасибо.

Не успела она произнести это, как он исчез. У него былавстреча с помощником главы бюро, на которого он наткнулся, на несколько шаговотойдя от Пакстон.

— Что случилось? Ты весь сияешь, — поддел его Ральф.

— Сейчас и ты сияешь. Я получил уже десять телексов изСан-Франциско за эту неделю о каком-то новичке, наверное, племяннике какой-тошишки. Они не хотят, чтобы его отправляли на север. Они не хотят, чтобы онвыезжал за пределы Сайгона. Они боятся, чтобы его не ранили. Они не хотят,чтобы его посылали куда-либо, кроме этих чертовых чаепитий во дворце. У меня вжизни уже было достаточно головных болей от этих зануд кинозвезд, сваливающихсянам на голову со своей благотворительностью, и этих чертовых племянников.

— Успокойся. Может, он даже не покажется здесь. Добраяполовина таких детишек считают, что они свое дело сделали, как только долетаютдосюда. А уж являться в офис у них нет никаких причин. Кстати, у нас объявиласьновенькая блондинка.

— Здорово. Как раз то, что нам сейчас надо. Ральф, тымне нужен здесь еще на месяц, если ты выдержишь, конечно. — Они веселопереглянулись. Они дружили много лет и испытывали друг к другу большоеуважение. — Откуда девочка?

— Я забыл. Откуда-то с западного побережья. Онаокончила мой университет. На вид очень ничего себе, но растеряна и неопытна. Япредложил ей поехать со мной в Нхатранг завтра.

— На кого она работает?

— Я не помню. Да она ничего. А если нет — перепугаетсядо смерти и улетит с первым рейсом обратно домой.

— Смотри не ввязывайся в историю. Там сейчас опасно, номне… Слушай, взгляни-ка вот сюда. — Он протянул еще один «проклятый»документ, в котором были сведения о запросах на свежие батальоны.

— Господи, они там когда-нибудь начнут соображать иотзовут наши войска домой? — Ральф Джонсон расстроился, прочитав бумагу.

— Тебе это интересно?

— Мне это уже осточертело. — Они поговорили одругих делах: о сообщении о разворачивающейся акции в Чау Вэлей, совершеннобезумных докладах о напалме. Обсудили предстоящую поездку в Нхатранг, так чтоновая девушка окончательно забылась.

Ральф Джонсон остался попить Чаю в пригороде Джиадинх, гдебыл по своим делам. К пяти часам он опять вернулся в город, забрал сводки вофисе и всего на десять минут опоздал в информационную службу послушать новостив обработке «пятичасового одурачивания». Все было как обычно. Кто и где былубит, фантастические потери со стороны коммунистов, статистика, в которую ужедавно никто не верил и которую всегда можно было сличить со сводкамипротивника.

Том Хадгуд и Жан-Пьер тоже были здесь, Нигель отсутствовал.Жан-Пьер помахал Пакстон рукой, когда она вошла в комнату. Когда всезакончилось, он подошел к ней и, думая, что она устала от жары и потрясений, объяснил,что Нигель поехал в Хуэнлок, а он решил остаться в Сайгоне.

— Хорошо, мадемуазель. — Он улыбнулся. — Каквам это понравилось?

Пакстон устало улыбнулась в ответ. Она обследовала город впоследние два часа. Весь день было невыносимо жарко, она была потрясена видами,запахами, постоянным шумом, гулом самолетов, вонью бензина, дыма, который естглаза в китайских кварталах. Несколько раз она терялась, два раза ловилатакси-велосипед, чтобы выбраться из незнакомого места, раз десять ее проверялипатрули, и она ничего не могла найти в разговорнике.

— Как-то непонятно, — честно призналась она сутомленным видом, действительно не понимая, зачем собирать всех на этиежедневные брифинги. Несомненно, они были продуманы и срежиссированы, и, еслиты хотел, мог писать свои сообщения, не выходя из офиса. Но она приехала сюдане за этим.

— Скорее это смешно, уверяю вас. — Жан-Пьер был вформе, к тому же сильно вспотел от жары. Он был фотографом, встал сегодня вчетыре утра и после завтрака с остальными успел отщелкать потрясающий сюжет.

Группа детей погибла от бомбы, брошенной террористом,фотографии были ужасны. Он пытался рассказать ей, голос был монотонен. Онстарался избегать чувств, иначе это было бы слишком больно.

— Я сделал классные кадры: две погибшие девочки держатдруг друга за руки — редакция будет довольна.

В том, что они делали, было что-то страшно кощунственное.

Оно проникало в душу и разрушало ее. Но, несмотря ни на что,они должны оставаться здесь.

— Почему вы приехали сюда? — тихо спросила она,потрясенная его рассказом. Она недоумевала, как все они собрались здесь, чтоделают, если остальные отдаляются от них?

— Я хотел узнать, что изменилось с тех пор, как мы ушлиотсюда. Я хотел знать, почему американцы считают, что они могут одержатьпобеду, и могут ли вообще, если мы не смогли.

— А они смогут? — Она словно устроила опрособщественного мнения с одним-единственным вопросом, ей хотелось знать ответ отлюдей, знающих эту войну не понаслышке.

— Нет. Это невозможно. — Ответ оченьфранцузский. — Думаю, они сами знают это, но не хотят себе в этомпризнаться.

Они слишком боятся позора, что не смогли выиграть и должныуходить восвояси. Не в американцах дело, не в гордости или смелости… у насздесь была тоже слишком долгая история. — Он как бы оправдывал американцев.Она была согласна с ним.

Американцы все еще оставались во Вьетнаме, чтобы сохранитьлицо, которое давно потеряли. Они каждый день теряли своих сыновей в походах,на минах, от снайперских пуль, в «дружеских перестрелках», как Питера. Странноедело, но здесь ее не так мучила тоска по нему. Она постоянно думала о нем, но вто же время старалась познакомиться с Сайгоном, понять его, представить, что жетут происходит. И она успокаивалась, может быть, здесь ее боль наконец утихнет.Может быть, она была права, приехав именно сюда.

— Тут очень опасно. Вы очень смелы, если приехали сюда.

Почему вы это сделали?

— Это долгая история, — туманно ответила она иоглянулась.

Ральф уже ушел, Том Хадгуд тоже. Жан-Пьер предложил ейвыпить что-нибудь на «Террас» или в отеле «Континенталь-палас».

— Это чудесное место. Настоящий Сайгон. Вамдействительно стоит побывать там.