Они прилетели в аэропорт Тан Сон Нхат, главную военную базу,практически по расписанию. Пакстон была разочарована, что не увидела красивыхландшафтов, ведь все говорили, что Вьетнам очень зеленая страна. Вместо этогото там, то здесь взлетали разноцветные ракеты. Пакстон заинтересовалась, что быэто могло значить. Но солдат, сидящий рядом с ней, только рассмеялся; когда онаспросила у него, не фейерверк ли это в честь какого-то праздника.

— Ох, по-твоему, это, может быть, и фейерверк, апо-моему, это война. Это артиллерия… они сигнализируют о начале артподготовки…Я думаю, это где-то в районе Бьенхоа… Леди, вам здесь должно понравиться. Такиефейерверки тут устраивают по несколько раз на дню. — Его издевательскийответ покоробил ее, он едва снизошел, чтобы объяснить, что это такое.

Чертовски неприятно было так сесть в лужу.

Она сама вынесла свои вещи, парни, с которыми онаразговаривала, казалось, уже забыли про нее. У всех были свои заботы. Кактолько они пришли в аэропорт, солдат посадили на грузовики и отправили почастям.

Никто не ждал ее в аэропорту, и, взяв вещи, она пошла искатьтакси. Настроение было решительным; Она не, знала ни слова по-вьетнамски,поэтому чувствовала себя как в капсуле.

Ряды обшарпанных машин выстроились недалеко от зданияаэропорта, всюду было много американских солдат. Заметив их и вспомнив, что этоглавная американская военная база, она почувствовала себя в безопасности.

— Эй, Сдобная Булочка, добро пожаловать вСайгон! — окликнул ее кто-то; обернувшись, она с удивлением обнаружила,что к ней обращается чернокожий мужчина с явным южным акцентом.

— Большое спасибо, — прокричала она, демонстрируясвой родной говор.

— Ты из Луизианы? — спросил он. Она засмеялась.

— Из Джорджии!

— Черт! — улыбнулся он и заспешил по своим делам.Еще не рассвело, но вокруг уже полно людей. Пакстон помахала шоферу одной изстоявших машин. Это оказался желто-голубой «рено», водитель был в сандалиях ишортах, у него было узкое лицо и иссиня-черные волосы.

— Вы из Женского вспомогательного корпуса? —спросил он слишком громко. Все звуки казались здесь более отчетливыми.Откуда-то издалека доносились звонкие голоса и гудки. Воздух был пронизанрезким запахом, он был похож на смесь цветочных духов, пряностей и масла. Крометого, сильно пахло горючим, она огляделась и увидала позади дымовую завесу.

— Нет, — ответила она, не понимая, что ему надо.

— Жена?

— Нет. — Ей хотелось поскорее положить вещи вмашину, она была в дороге уже более двадцати часов. — Отвезите меня вгостиницу «Каравелла», пожалуйста.

— Так ты проститутка? — продолжал он, и Пакстонуже не знала, что ей делать — плакать, смеяться или плюнуть на него.

— Нет, — терпеливо отвечала она, одновременнозапихивая багаж в машину. — Я журналистка. — Она уже прочитала вразговорнике, что по-вьетнамски это будет «баочи» — «корреспондент», но еще неосмеливалась объясняться на незнакомом языке. Он покачал головой и повернулся кней, так и не поняв, кто же она на самом деле.

— Военная? — Черт, кажется, до Сайгона она сегодняне доберется.

— Газета, — опять начала объяснять Пакстон. В этотмомент первый луч солнца выглянул из-за горизонта.

— А! Хорошо! — крикнул он, и они выехали стерритории базы. Водитель постоянно держал ладонь на сигнале. Звук былпронзительным, но вокруг, несмотря на ранний час, стоял сплошной вой отсигналящих машин. — Купишь у меня наркотики? — будто невзначайспросил он, когда они въезжали в город. Как здесь все просто. Ты проститутка?Наркотики не нужны? Для тех мальчиков, с которыми она летела в самолете икоторые, наверное, ни разу не уезжали из дома, здесь будет слишком многособлазнов.

— Не надо наркотиков. Отель «Каравелла», —повторила она, не совсем уверенная, что он ее понял. — На Тудо.

Тудо — это главная улица города, во всяком случае, таксказал служащий в отделе зарубежных корреспондентов «Сан».

Эд Вильсон специально настоял на том, чтобы ей забронировалиномер в ней, так как это была одна из лучших гостиниц в городе и самая чистая.Там же располагался офис телерадиокомпании «Коламбиа бродкастинг систем», такчто она там будет в большей безопасности, чем в других гостиницах.

— Сигарета? — предложил водитель, и Пакстонвзмолилась, чтобы он не предлагал ей ничего больше, пока они не доедут догостиницы. — «Руби Квин», — назвал он самые популярные вьетнамскиесигареты.

— Нет, спасибо, я не курю, — произнесла она в тотмомент, когда несколько мотоциклов и древний «ситроен» чуть разом не врезалисьв них. Ее шофер, как и все остальные, изо всех сил давил на сигнал. Пакстоноткинулась на заднее сиденье, ее уже тошнило от постоянного резкого запаха игудков машин.

Они въезжали в город, и чем ближе был его центр, темкрасивее становились дома: центр Сайгона немного напоминал Париж.

Всюду множество велосипедов и даже трехколесныхвелосипедов-такси, стоял шум голосов, разнообразных звонков и сирен.

Некоторые здания побелены, другие выстроены из каменныхплит. Они проехали мимо Президентского дворца, базилики Нашей Заступницы,выехали на бульвар Нгуен Ха, обсаженный деревьями, затем миновали зданиекомпании «Салем», и вдруг Пакстон узнала знаменитую статую морского пехотинца.Увидев его, Пакстон наконец поняла, куда попала. Здесь, на площади, в зданииЭден-билдинг расположены «Ассошиэйтед Пресс» и Энби-си. Несколькими минутамипозже она увидела «Континенталь-палас», они свернули на Тудо, и она вспомнила,как тот мужчина из редакции рассказывал ей, что здесь есть неплохой бар«Террас» и офис журнала «Мэгэзин». Затем они проехали мимо здания Национальнойассамблеи, шофер притормозил и повернулся к ней с беззубой улыбкой. Совершенноневозможно было понять, сколько ему лет — то ли двадцать пять, то ли шестьдесят.

— Хочешь побывать в Розовом ночном клубе в отделе«Катинат» сегодня вечером? Я приглашу тебя на ужин.

— Нет, спасибо. — Она старалась говорить с нимвежливо, но строго. — Пожалуйста, отель «Каравелла», а вечером мне нужнобудет работать в газете.

— Так ты не проститутка? — с огорчениемпереспросил водитель, и Пакстон взмолилась, чтобы он поскорее довез ее догостиницы и не приезжал разыскивать вечером.

Но оказалось, они были уже у отеля, ей хотелось побыстреевыбежать, оформить документы, подняться к себе в комнату и рухнуть в постель.Она была утомлена дорогой и переволновалась. Водитель назвал сумму, которую онадолжна. Пакстон явно видела, что он обсчитал ее, но сил объясняться не было.

Она вошла в холл «Каравеллы», таща на себе багаж. Здесь жизньтолько начиналась. Две молоденькие вьетнамки начали убирать холл. Было ещеочень рано, но как только солнце взойдет, отель оживет. Холл наполнитсяслужащими в униформе, зарубежными посетителями, в основном из Европы, исимпатичными вьетнамскими девушками, которые будут встречать их.