6. И наконец, в продолжение предыдущего пункта: жизнь и работу моих северокорейских коллег и партнеров. Мы говорим о людях, у которых нет норвежского паспорта и поддержки международной дипломатии, которым придется остаться и разгребать последствия, когда мы сядем в самолет и отправимся домой. О людях, которых я считаю своими близкими друзьями и которые многое вложили в наше сотрудничество. Они отстаивали наши проекты в северокорейской бюрократической системе, когда это было необходимо. Они искренне желают, чтобы их страна стала более открытой окружающему миру, и полностью понимают мои цели и мою философию. При этом е структурах власти имеются люди, с большим недоверием и даже паранойей относящиеся к новым веяниям. Они только и ждут повода вставить палки в колеса тому, что они считают возможной угрозой своему положению. А преподнести им такой повод на блюдечке с голубой каемочкой — не только бесконечно глупо, но еще и совершенно не нужно. По словам моих северокорейских коллег, эта выходка не получила более серьезных последствий лишь благодаря доверию северокорейских властей ко мне лично, а также их желанию продолжать наше сотрудничество, которое до настоящего момента было весьма плодотворным. В кулуарах были предприняты все необходимые меры „пожаротушения“, и я принимал в этом весьма деятельное участие.

По словам самого фотографа, он просто-напросто „забыл“ стереть злосчастную видеозапись со своего айфона. В данном случае неважно, правда ли это и верим ли мы ему. Какова бы ни была мотивация — или ее отсутствие, — такие вещи просто не должны происходить. Северная Корея — не единственная в мире страна, где существуют строгие правила, обусловленные идеологией, религией и культурными традициями, а также суровое наказание за проступки, которые нам кажутся незначительными. Журналист, способный допустить ошибку такого масштаба, представляет опасность не только для себя, но и для других, ни в чем не повинных людей.

Я глубоко и искренне сожалею о случившемся и рассчитываю, что вы поймете причины, по которым я считаю необходимым подать настоящую жалобу. При необходимости я готов более подробно объяснить их лично или по телефону.

С уважением,

М.Т.»

Здесь я хочу сказать вам одну важную вещь, мой друг.

Если бы вы после двух этих практически смертельных — как для вас, так и для других людей — номеров дали мне понять, что все зашло слишком далеко и на карту поставлено слишком многое, что у вас есть семья, ради которой вы живете, я бы понял и полностью поддержал ваше решение. Но вы хотели продолжать, Il Sim Dan Gyol. Подозреваю, что вы не в восторге от того, что я рассказываю об этих случаях, и вы наверняка сочли бы меня предателем. Но они слишком хорошо показывают, что вы за человек, и я не могу утаить их от наших читателей. Пользуясь вашими же собственными меткими словами, это был «мужской поступок», man-like behaviour. Разумеется, мы вместе устраняем последствия, но именно вы и ваши коллеги каждый раз избирали путь наибольшего сопротивления и брали на себя немалый риск в стране, где целые семьи ссылали в лагеря за гораздо меньшее. Вы делали все это ради того, чтобы мы могли продолжать и чтобы границы дозволенного еще немного расширились во всех направлениях и по всем фронтам. Чтобы Северная Корея действительно стала чуть более открытой, чтобы время и судьба были на нашей стороне.

«17 декабря 2011 года в 8:30 Ким Чен Ир скончался в результате сильного физического и психического переутомления, вызванного серией поездок с целью руководства на местах. Это произошло на борту поезда, в разгар его работы над строительством процветающей нации и улучшением условий жизни нашего народа» [110].

Ким Чен Ир никогда не мог похвастаться тем же могучим здоровьем, каким обладал его отец, — как физическим, так и психическим. В 1993 году, за год до смерти Ким Ир Сена, он получил травму спины и перелом черепа во время верховой езды. Многие героические картины, на которых он изображен скачущим во весь опор на белом коне, скорее всего, были призваны компенсировать гораздо более скромную действительность.

Долгие годы работы допоздна и злоупотребления выпивкой и сигаретами никому не идут на пользу, даже северокорейскому мужчине. Все три вождя из династии Ким были заядлыми курильщиками, по крайней мере в отдельные периоды своей жизни. Ким Чен Ын часто появляется на фотографиях с сигаретой в руке. На большом военном параде в честь 60-летия основания КНДР в сентябре 2008 года Ким Чен Ир не появился, к изумлению всех присутствовавших и окружающего мира. (Если бы он пришел, он бы, вероятно, обратил внимание на автора этих строк, стоявшего с дискошаром под мышкой на ВИП-трибуне в десяти метрах справа от его собственного места.) В последующие несколько месяцев о нем не было ни слуху ни духу, не считая недатированных и неизвестно когда сделанных официальных фотографий в северокорейских СМИ.

В декабре того же года французские нейрохирурги подтвердили давно ходившие слухи о том, что их в строжайшей тайне спешно вызвали в Пхеньян, где Ким Чен Ир незадолго до юбилея перенес обширный инсульт и едва не отправился на тот свет. Впрочем, утверждали они, сейчас он идет на поправку и все еще крепко держит власть в своих руках [111]. В апреле следующего года исхудавший, взъерошенный и ослабевший Ким Чен Ир снова показался на публике, когда Верховное народное собрание формально переизбрало его верховным руководителем страны. Половина его тела была все еще частично парализована, и левая рука почти не двигалась, так что он едва мог аплодировать.

Впрочем, Ким быстро выздоравливал, учитывая, насколько тяжелым было его состояние. Билл Клинтон, посетивший Северную Корею в августе 2009 года для переговоров об освобождении двух корейско-американских журналистов, отметил, что Любимый Руководитель выглядел «неожиданно бодрым». Тем не менее его здоровью был нанесен серьезный и непоправимый урон, и он так и не оправился полностью. Многочисленные пропагандистские фотографии с возобновившихся поездок для «руководства на местах» по всей стране показывают, что он так и не восстановил полную подвижность левой руки — она осталась неестественно скрюченной, и он старался ею не пользоваться. Вне всяких сомнений, инсульт стал тревожным звоночком для высшего руководства страны, и оно всерьез озаботилось вопросом престолонаследова-ния.

Недремлющая официальная пропаганда принялась ловко вплетать очевидное нездоровье Кима в легенду о нем: еще больше, чем раньше, подчеркивалось его отеческое самопожертвование и то, как он вопреки рекомендациям врачей продолжал служить стране в ущерб собственному здоровью.

Таким образом, даже Ким Чен Ир, вступивший на престол в наихудший момент из всех возможных, справился с ролью главы государства. Ему удалось провести страну и политическую систему сквозь страшный Трудный поход, хотя по пути пришлось пойти на некоторые болезненные компромиссы, в том числе уступки военным. В нынешнем обществе наблюдались слабые намеки на современность и осторожный рост благосостояния. Вероятно, он никогда не был и не мог стать объектом столь же безусловной народной любви, как его отец, но он сдержал свое обещание и присматривал за страной и народом в горе и в радости, как только мог.