на кривую табуретку, опустил ступни в мягкий сырой мох и глубоко вздохнул, бессмысленно уставившись на опавший берёзовый лист под своими ногами. Чистый и прозрачный воздух пах недавним дождём; по листу, огибая капельки росы, стайкой бежали муравьи. Всё ещё немного тёплое солнце, нерешительно пытающееся согреть тёмно-зелёный выстывший ельник, ласкало кожу. Его золотистые лучи, пробивающиеся сквозь древесные кроны, робко касались лица мальчика и сразу же исчезали с него, путаясь в капельках воды, которые висели на иголках и на почти невидимых паутинках между пышных колючих еловых ветвей.

Было слышно, как где-то вдалеке мерно кукует кукушка.

В глазах Аспида дрожали злые беспомощные слёзы. «Только минутку, – пообещал он себе. – Всего только минуточку… и всё…»

Он всхлипнул и шмыгнул носом, прижимая кулаки к глазам.

Никто не увидит.

«И прощения просить… как в прошлой жизни… тоже никто заставлять не станет», – сказал себе Аспид, не отрывая взгляда от острых теней на пожелтевшей траве и пытаясь не замечать усиливающегося тревожного нытья глубоко в животе и противного холодка под ложечкой. Как же всё-таки по-идиотски всё вышло, а. Так облажаться. Так бессовестно, нелепо, безобразно напортачить в первом же настоящем бою…

– А ты не торо-опиш-шься, да? – раздалось вдруг мерзкое скрежещущее шипение над самым его ухом, и Аспид услышал, как вокруг одна за другой умолкают только что беспечно чирикавшие птицы.

Мальчик вздрогнул, торопливо утирая глаза. Не хватало ещё, чтобы заметили…

Исполинский многоногий паук с обезьяньим туловищем подбежал ближе, шустро перебирая многочисленными суставчатыми лапами, покрытыми редкой встопорщенной шерстью, и в ноздри мальчику тут же ударил резкий запах протухшей рыбы. Слюнявая бульдожья рожа Берона была почему-то сплошь покрыта мелкой желтоватой ряской, как будто тот только что вылез из какого-то пруда.

– А он тут просто, хрр… посидеть хочет. Хе-хе, – появившийся между двух белых берёзовых стволов Вельз закинул в пасть зажатый в правой лапе трухлявый мухомор и начал с громким чавканьем его жевать.

За его спиной мячил ещё один гад, похожий на огромного богомола с рыбьей головой и оскаленными острыми тонкими зубами.

Мальчик почти не удивился. Наверное, подсознательно он уже ждал чего-нибудь подобного.

Вот только голоса монстров звучали неприятно нагло. Впрочем, по имени назвать Аспида никто из них пока что так и не решился. И то хорошо…

Гигантский богомол встал на четвереньки – судя по всему, передвигаться таким образом ему было привычнее, – и проворно, словно каракатица, подполз совсем близко, выставляя перед собой зелёные зубчатые клешни. Потом он оглянулся на обезьяноголового и про-булькал что-то неразборчивое. «Как же его, а? Йамму вроде бы… или Абуми. Хотя, если тот разучился говорить, то имя ему всё равно скоро уже больше не понадобится…»

– Пошли, что ли, – Вельз сделал шаг вперёд, ухмыляясь кривозубой мордой и выпуская когти на тяжёлых растопыренных слоновьих лапах. – Хе-хе…

Аспид не шелохнулся, не отрываясь глядя в пылающие, словно фонари, жёлтые глаза. Если что, с одним он справится… наверное, справится. А вместе они сейчас не полезут.

Но Вельз не стал нападать. Он остановился в паре метров от Аспида и вдруг отвёл взгляд, явно не выдержав затеянной мальчиком молчаливой игры в гляделки.

– Тебя, хр-р… ждут, – прохрипел монстр, глядя куда-то поверх его головы.

– А с чего это ты вдруг взял, что я не собираюсь возвращаться? – мальчик со скучающим видом опёрся локтями о колени.

– А может быть, тебе там понра-авилос-сь? – прошипел Берон, хихикнув. – Может…

– Попридержи язык, низшая тварь!! – вырвалось у Аспида, и он встал.

Обезьяноголовый монстр нерешительно попятился к краю поляны, выставляя перед собой мохнатые лапы с острыми, как рыболовные крючки, чёрными коготками.

– Знаешь, у меня ведь очень, очень хорошая память, Берон. Ты действительно так уверен, что хочешь портить отношения со мной? – негромко спросил Аспид, медленно наступая.

Между его пальцев запрыгали мелкие мошки золотистых искр, и Берон тут же отпрянул и пугливо втянул голову в плечи, выпучив круглые глаза с непрерывно вращающимися зрачками.

– Значит, не уверен? – мальчик резко скрестил запястья, и в следующий момент обезьяноголовый оглушительно заверещал.

Дуга получилась отменной – стремительной, мощной и идеально выверенной. («Никогда даже не пытайся бить понарошку, малыш Аспид, – вечно приговаривал в таких случаях Вильф, в очередной раз беря его в замок. – Как только ты перестаёшь опасаться за свою жизнь – ты начинаешь проигрывать…»)

Окутанный невидимым пламенем Берон опрокинулся на спину, громко, по-собачьи скуля, и начал кататься по земле, разбрасывая в стороны слежавшуюся хвою и суча многочисленными паучьими лапами. Потом он налетел на полубогомола, и тот тотчас же отпрыгнул в сторону, снова упал на четыре костлявые ноги и на четвереньках перебежал за ближайшее дерево.

Аспид брезгливо ткнул обезьяноголового носком кроссовка в дёргающийся живот.

В солнечном сплетении у мальчика вновь мучительно и тошно зазвенело. Пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица, он в последний раз глубоко вдохнул свежий, терпкий, пахнущий осенним лесом воздух внешнего мира и повернулся к настороженно замершему в отдалении Вельзу, сводя ладони на груди:

– Всё, пошли…

* * *

– Нет, всё-таки какого дьявола, Искра? Ну вот какого? – Навид раздражённо махнул рукой, собирая пальцы в щепоть. – Ты ведь сама отлично видела, что мальчишка узнал этого, на фотографии…

– Он не знал ничего про чёртов плод, – повторила Диана и снова затянулась.

Тонкие женские сигаретки сгорают так быстро – невольно начинаешь торопиться, пытаясь урвать для себя ещё немного яда. «А ведь была бы человеком, кто-нибудь здесь обязательно бы раскритиковал, – усмехнулась она про себя. – Или, может быть, штраф бы выписали? Или штраф тут положен только за непокрытую голову?» Впрочем, Диана давно уже привыкла отводить глаза прохожим, когда бывала у Навида.

Утреннее небо совсем распогодилось и вовсю улыбалось зелёной земле тёмно-синими глазами. Ровно подстриженная трава перед белой мраморной башней на площади Азади была залита ярким солнечным светом; сквозь проём башенной арки можно было разглядеть всё ещё укрытые густым как вата туманом мутные силуэты далёких гор. Кусочки неба с плавающими в них осколками облаков и солнечных лучей были разлиты по выложенным гладкими плитами дорожкам, и люди ходили по ним, дробя ногами свои отражения.

«Люди всегда будут топтать свои отражения, а потом вспоминать об этом, когда будет уже поздно что-то изменить», – неожиданно подумала Диана.

Ей было грустно.

– Вот почему ты так уверена в том, что он ничего не знал, а? – Навид снова рубанул ладонью воздух, всё ещё продолжая кипеть.

Женщина покачала головой.

– Ты же помнишь, я вижу такие вещи. Они ведь не идиоты, На-вид. Когда младшим воинам начнут доверять подобные сведения, те перестанут быть младшими. А