– Марта, кто станет красть одежду?

– А кто станет менять местами фотографии или писать про райских птиц?

– Ты сама говорила, что сообщения – это кто-то ошибся адресом.

– Я пыталась тебя успокоить. – Она открыла шкаф. – Господи! У тебя тут кто-то рылся! Все перевернуто!

Я подошла к ней и заглянула в шкаф.

– Никто тут не рылся, у меня просто беспорядок, – сказала я. – Я в такой панике, что мне некогда раскладывать аккуратные стопочки. Руки не доходят.

– Ясно. Хотя беспорядок, конечно, знатный, вполне можно было выдать за кражу со взломом.

Я открыла гардероб с платьями. Тут тоже все было как обычно. Тем более что я, как и все женщины, не помнила своей одежды наизусть.

– А с фотографиями – ты точно уверена? – спросила у меня за спиной Марта.

– Что значит – точно уверена?

– Ну, я не знаю, вдруг тебе показалось? У тебя их там штук сто висит, мало ли. Как их все запомнить? Ты устала, вот тебе и померещилось, что они поменялись. А та дамочка, которая новая, так она вообще на тебя похожа. Ее точно раньше не было? Может, это дальняя родственница, а ты про нее забыла?

– Марта! – завопила я. – Мало того, что мне страшно, я начинаю бояться всего вокруг, у меня болит голова, разбита бровь, так теперь во мне сомневается даже моя лучшая подруга? Ты считаешь, что я ненормальная? Что я все это придумала?

– Успокойся, пожалуйста. – Марта обняла меня за плечи. – Я знаю, что ты ничего не придумала, потому что я сама была с тобой в спортклубе и видела твою ворону и сообщения. Но просто на тебя все это свалилось, да еще ты ударилась, плохо спишь, вот я и подумала, что тебе могло показаться.

– Мне не показалось, – повторила я. – И мне нужна поддержка, а не подозрения в том, что я ненормальная.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказала Марта. – Может, тебе съездить куда-нибудь с Марком? Заодно разберетесь с вашими отношениями. Куда-нибудь на белый песок, бескрайние пляжи, будешь гулять с ним вдоль прибоя в шелковых платьях…

– Было бы здорово, – вздохнула я и снова провела рукой по вешалкам. – Подожди-ка, а где, кстати, мое шелковое платье с хризантемами?

– Дорогая, ну хватит, прости меня, я действительно перегнула палку. Ты права, кто станет воровать вещи? – Марта взяла меня за руку и закрыла дверцу шкафа.

– Вы идете? – позвал из кухни Марк. – Все готово!

– Нет, подожди, оно же висело здесь.

– Агата, оно в стирке, или ты его куда-то запихнула в своем феерическом беспорядке. Пойдем, Марк зовет. Какой же он все-таки красавчик…

Мы весь вечер просидели на кухне, и Марку даже удалось меня развеселить, но платье с хризантемами все равно не выходило у меня из головы. Хотя, наверное, Марта была права: оно просто потерялось в моем жутком беспорядке.

3

Моим первым заказчиком стал мой бывший начальник. Тот, кто когда-то прилагал все усилия, чтобы выставить меня за порог знаменитой старой лаборатории на окраине города, тот, что завидовал мне и боялся меня. Когда я еще ходил в его подчиненных, он и все остальные постоянно меня испытывали. В меня не верили, мне не доверяли, меня опасались, никто ни разу не порадовался моему успеху. Они пожимали мне руку, а я видел в их глазах ложь. Иногда зависть. А иногда – страх. Поначалу они сомневались и посмеивались, шептались у меня за спиной – я заставлял их замолчать от изумления. Они не верили в меня – но то, во что на самом деле невозможно было поверить, я создавал в своих пробирках. Они поручали мне самые сложные заказы, думая, что я никогда не справлюсь, – но я выполнял их, я делал даже лучше, чем от меня требовалось. Потом они начали злиться. Сначала – вполне безобидно, говоря обо мне гадости на своих кухнях. Это не помогало, от этого они не чувствовали себя лучше, потому что я шел вперед, а они не могли до меня дотянуться. Гадости тянули их назад. Тогда мне стали вредить. Сначала по мелочи. Отправляли анонимные письма, оставляли открытым холодильник, где я хранил скоропортящиеся препараты, роняли мои реторты, переливали содержимое склянок. Удивительно, но меня это только забавляло. Мне было не до них, мне было некогда. Я давно доказал всем и всё, но оказалось, что единственным человеком, которому мне хотелось постоянно что-то доказывать, оставался я сам. Я не выходил из лаборатории, забывал про еду и сон, настолько мне было интересно. Как будто не я, а кто-то другой брал мою руку и совершал все эти действия, удивляя меня так, что руки начинали дрожать.

Иногда мне приходилось отвлекаться, все-таки я работал на государственном предприятии, а стране нужны были сердечные капли и порошки от головной боли. Мой начальник был вечно недоволен, потому что мне было наплевать на рецептуру, а ему было наплевать, что лекарства, приготовленные по моей формуле, работали намного лучше и в производстве обходились дешевле. Однажды я приготовил микстуру от кашля. Простой сироп для детей. Лаборатории надо было отправить что-то на международный конкурс, и меня бы ни за что не отправили, потому что и так с трудом терпели, но мне помог случай – больше послать было нечего. Сироп занял первое место, лаборатория получила грант и продала патент на производство в восемьдесят стран за сумасшедшие деньги. Через полгода из одного маленького шведского города пришло приглашение на церемонию вручения премии за уникальную фармацевтическую инновацию. Автору средства от кашля полагалось огромное вознаграждение, а еще ему поступило приглашение поработать в одном знаменитом концерне на роскошных условиях: дом, машина, страховка, жалованье и проценты с продаж. Автор, разумеется, воспользовался приглашением и с большим удовольствием начал распоряжаться деньгами. По прошествии времени шведы немного удивились, что автор гениальной формулы не знает базовых принципов и соединяет элементы чуть ли не как попало. Еще они удивлялись его юному возрасту, полному отсутствию знания иностранных языков и столь же полному нежеланию их учить. Они списывали все на то, что этот автор – гений с чудачествами, но разгадка была простой – это был сын моего начальника. Его назначили автором и отправили вместо меня. Он разъезжал на моей машине, жил в моих апартаментах и тратил мой миллион. А я остался в старой лаборатории на окраине города, в крошечной комнате без окон, с мизерной зарплатой, окруженный завистью и глупостью, рождавшими новую злость.

Я устал от их злости, но не подавал виду. Почему-то я боялся