Когда ты знаешь кукурузу как сестру, трудно ее не узнать. Однако длинные ряды кукурузы на фермерских полях кажутся чем-то совершенно иным. Отношения исчезают, и личности превращаются в анонимов. Ты уже с трудом различишь любимое лицо в одноликой толпе. Эти акры земли по-своему красивы, но после сообщества сада Трех сестер они кажутся мне воплощением одиночества.

Должно быть, там миллионы кукурузных початков, стоящих плечом к плечу. Но нет ни фасоли, ни тыквы и редко встретишь какой-нибудь сорняк. Это поля моего соседа, и я видела, что по ним много раз прошелся трактор, прежде чем получилось такое «чистое» поле.

С помощью распылителя, установленного на тракторе, были внесены удобрения, и весной их запах волной плывет на нас с его полей. Доза аммиачной селитры подменяет партнерство с фасолью. А трактора уже возвращаются с гербицидами, которые выполнят работу тыквы по уничтожению сорняков.

Конечно, в те времена, когда эти долины были садами Трех сестер, там водились и жуки, и сорняки, и тем не менее сады процветали без всяких инсектицидов.

Поликультуры – поля со многими видами растений – менее подвержены нашествию вредителей, чем монокультуры. Разнообразие растительных форм обеспечивает питательную среду для множества насекомых.

Некоторые из них, такие как кукурузные черви, зерновка бобовая или стеклянница тыквенная, появляются там, чтобы уничтожать урожай. Но многие виды растений также создают среду для насекомых, которые поедают этих вредителей. Хищные жуки и осы-наездники существуют в тесной взаимосвязи с садом и держат под контролем численность вредителей. Этот сад кормит не только людей, его урожая хватает на всех.

Три сестры – это метафора возрождающихся связей западной науки с традиционными знаниями коренных народов о земледелии, которые уходят глубоко в века. Кукуруза символизирует традиционные экологические знания, материальную и духовную основу, способную направлять пытливое бобовое зернышко науки, которое закручивается, как двойная спираль, а тыква отвечает за нравственные принципы сосуществования и взаимного процветания. Я предвижу время, когда интеллектуальную монокультуру науки заменит поликультура дополняющих друг друга знаний. И тогда все будут накормлены.

Фрэн выносит миску взбитых сливок для индейского пудинга. Мы выкладываем ложками мягкий заварной крем с патокой и кукурузной мукой и наблюдаем, как меркнет свет в полях. А еще на столе есть тыквенный пирог. Этим празднованием я хочу показать Трем сестрам, что мы усвоили их урок. «Используйте свой дар, чтобы заботиться друг о друге, работайте вместе, и тогда все будут накормлены», – словно говорят они.

Все они принесли свои дары к этому столу, но сделали это не в одиночку. Они напоминают нам, что в этом симбиозе существует еще один партнер. Этот партнер присутствует здесь, за столом, а еще там, за долиной, в фермерском доме. Именно она заметила особенности каждого вида и представила, как хорошо они могли бы сосуществовать рядом. Возможно, нам следует считать это садом Четырех сестер, так как сестра-земледелец – тоже важный партнер. Это она вскапывает землю, отпугивает ворон и сажает семена в почву.

Мы – сеятели, те, кто расчищает землю, борется с сорняками и собирает жуков. Мы убираем семена на зиму и снова сажаем их следующей весной. Мы – повивальные бабки, принимающие их дары. Мы не можем жить без них, но и они не могут обходиться без нас. Кукуруза, фасоль и тыква – полностью окультуренные виды, они зависят от нас, и мы должны создать им те условия, при которых они могут расти. Мы тоже вовлечены в процесс взаимодействия. Они не смогут выполнить свой долг, если мы не выполним свой.

Изо всех мудрых учителей, которые были в моей жизни, никто не был более красноречив и убедителен, чем те, кто безмолвно, посредством своих листьев и стеблей олицетворяет собой взаимодействие. Сами по себе фасоль и тыква – это просто ползучие растения, а тыква – еще и с крупными листьями. Но лишь когда они растут рядом с кукурузой, возникает целое, которое превосходит индивидуальность каждого из них. Их дары увеличиваются, когда они выращиваются вместе, а не по отдельности. Спелыми початками и зрелыми плодами они демонстрируют нам, что все дары умножаются при условии взаимодействия. Так устроен мир.

Висгаак Гокпенаген: корзина из черного ясеня

Бум, бум, бум. Тишина. Бум, бум, бум.

Обух топора бьет по бревну, рождая глухой звук. Джон три раза бьет по одному месту, а потом его взгляд перемещается немного вниз по бревну, к месту, где он наносит очередные удары. Бум, бум, бум. Когда он поднимает топор над головой, его руки слегка расходятся, а когда опускает – снова соединяются, сжимая топорище. Рубашка из ткани шамбре натягивается на его плечах, его тонкая косичка подпрыгивает при каждым ударе. Он продолжает наносить по бревну сокрушительные тройные удары.

Усевшись верхом на конец бревна, он просовывает пальцы под расщепленный край подкорья и дергает за него. Медленно и уверенно он снимает толстой лентой полосу древесины шириной с обух топора, затем берет топор и прорубает следующие несколько футов. Бум, бум, бум. И снова берется за край полоски и тянет вдоль линии насечки, расщепляя бревно полосу за полосой. К тому времени, когда он преодолевает последние несколько футов, у него в руках оказывается белый глянцевый восьмифутовый луб. Он подносит его к носу и вдыхает аромат свежей древесины, а потом разворачивает так, чтобы мы все полюбовались им. Затем Джон аккуратно скручивает луб в виде обруча, ловко связывает и вешает на ближайшую ветку дерева. «Твоя очередь», – говорит он и кладет передо мной топор.

Этим теплым летним днем мой учитель – Джон Пиджен, член большой и знаменитой в племени потаватоми семьи, занимающейся плетением корзин. С того первого урока по раскалыванию бревна я стала благодарной ученицей с лубом в руках, осваивавшей искусство плетения корзин из черного ясеня вместе с несколькими поколениями многочисленной семьи Пиджен – Стивом, Киттом, Эдом, Стефани, Перл, Энджи и другими детьми и внуками. Все они – прекрасные корзинщики, носители культуры и щедрые учителя. Бревно – тоже хороший учитель.

Это сложнее, чем кажется на первый взгляд: топор должен скользить строго по насечке. Слишком сильное воздействие разрушит волокна; а слишком слабое – не позволит полоске луба полностью отделиться. Каждый из нас, новичков, работает по-своему: кто-то наносит резкие удары топором, а кто-то глухо постукивает, словно забивает гвозди. Звук меняется в зависимости от силы удара: то слышится высокая звенящая нота, словно крик диких гусей; то лай встревоженного койота; то приглушенная барабанная дробь тетерева.

Когда Джон был ребенком,