Данте, тем не менее некоторые исследователи интерпретируют ее как зашифрованное послание Вазари, призывающее искать шедевр Леонардо под его фреской. В действительности однажды аретинский живописец уже спас расписанную античную стену, обреченную на слом, написав на ней собственную работу. Несколькими годами ранее в церкви Санта-Мария-Новелла он переместил фреску Мазаччо «Троица», чтобы не утратить ее во время реставрации базилики. Только в 1860 году работа Мазаччо была обнаружена под алтарем, который Вазари разместил как раз на ее месте.

Этот любопытный случай побудил группу ученых провести настоящее расследование, чтобы проверить, не осталось ли следов леонардовской росписи под «Битвой при Марчиано»: они ввели в стену, под живопись Вазари, тончайшие зонды и изъяли окрашенные частицы пыли, которые могли принадлежать работе Леонардо. Однако никто не хочет взять на себя ответственность за уничтожение огромной фрески ради того, чтобы открыть шедевр да Винчи, от которого, вполне вероятно, уже практически ничего не осталось. Этот вопрос всегда будет мучить исследователей и почитателей: существует ли до сих пор «Битва при Ангиари»?

Глава 12

Одна, никто, сто тысяч

Тяжело переживая неудачу с «Битвой при Ангиари», Леонардо, тем не менее, находил время для того, чтобы писать портрет самой таинственной дамы в истории. То, что последует далее, это реконструкция, основанная исключительно на фактах.

Согласно Вазари, заказ поступил художнику от Франческо дель Джокондо, богатого торговца шелком, который вел свое процветающее дело недалеко от нотариальной конторы сера Пьеро да Винчи. Купец, который уже потерял двух жен, умерших в трудных родах, заказал портрет своей третьей молодой супруги, Лизы Герардини, недавно родившей ему сына. Леонардо сделал набросок к картине во Флоренции, но так и не передал ее законному владельцу: он держал ее при себе, дописывая и подправляя до последних дней своей жизни. Даже если на первый взгляд эта история кажется ясной и понятной, в действительности мы не уверены, что все обстояло именно так.

В случае с Джокондой (см. иллюстрацию 23 на вкладке), как никогда, необходимо сохранять спокойствие перед лицом любой информации, любых сенсационных открытий. Вокруг этой прославленной картины веками копились противоречивые документы, свидетельства и интерпретации, так что даже сегодня нет определенности в отношении периода, когда Леонардо написал этот портрет, личности женщины и ее реального облика. Джоконда могла оказаться совершенно иной, чем кажется…

Это почти фантом.

Кто такая Мона Лиза?

Нелегко упорядочить всю касающуюся ее информацию, накопившуюся со временем, отрывочную и перемешанную, подобно фрагментам пазла, которые пока не сложились в единое целое. Имя «Джоконда» впервые появляется в списке имущества, унаследованного сестрами Салаино после того, как их брата убили в 1523 году. Посреди странных предметов, драгоценных камней и изысканных одеяний было также несколько картин Леонардо: «Картина под названием Леда […] картина Святая Анна […] неоконченный портрет женщины […] картина под названием „Хонда“». В этом перечне рядом с каждой из картин стояла ее стоимость, намного превышавшая 100 скудо; это важная сумма, гораздо более значительная, чем та, которую можно было выручить за бриллианты и изумруды, представленные в том же списке. Эта подробность подтолкнула исследователей проверить, имелись ли в виду картины самого мастера или, вполне возможно, речь шла об искуснейших копиях с оригиналов, которые Салаино выкрал из мастерской Леонардо и, вероятно, пытался выдать их за подлинники.

«Хонда», в действительности, вполне могла служить тосканским сокращением имени «Джоконда». Документ подтверждает, что Салаи владел «Джокондой», но мы пока не можем утверждать, что эта «Хонда» была именно той картиной, которой восхищаются в Лувре. Имеется еще одна деталь, кажущаяся незначительной, – надпись на обороте картины: почерком, восходящим к концу XVI века, на доске написана маленькая буква «х». Многие полагают, что имеется в виду инициал названия работы, начерченный при одном из ее переходов из одной коллекции в другую. Следовательно, эта женщина могла бы быть именно Джокондой. Проблема разрешена? Нет.

Эта информация на самом деле не помогает нам понять, кем была женщина, изображенная на картине. Ответа на этот вопрос пока нет.

Если довериться свидетельству Вазари, то все кажется понятным, тем не менее, если повнимательнее вчитаться в его описание, то нельзя избавиться от сомнений: «Действительно, в этом лице глаза обладали тем блеском и той влажностью, какие мы видим в живом человеке, а вокруг них была сизая красноватость и те волоски, передать которые невозможно без владения величайшими тонкостями живописи. Ресницы же благодаря тому, что было показано, как волоски их вырастают на теле, где гуще, а где реже, и как они располагаются вокруг глаз в соответствии с порами кожи, не могли быть изображены более натурально. Нос, со всей красотой своих розоватых и нежных отверстий, имел вид живого. Рот, с его особым разрезом и своими концами, соединенными алостью губ, в сочетании с инкарнатом лица, поистине казался не красками, а живой плотью. А всякий, кто внимательнейшим образом вглядывался в дужку шеи, видел в ней биение пульса, и действительно, можно сказать, что она была написана так, чтобы заставить содрогнуться и испугать всякого самонадеянного художника, кто бы он ни был»[128]. Дело в том, что у женщины, изображенной на картине «Джоконда», нет ни розовых щек, ни ресниц, ни бровей! Правда заключается в том, что Вазари никогда не видел этой картины, потому что, когда он описывал жизнь Леонардо да Винчи, картина уже находилась в коллекции короля Франции. В действительности, когда в 1526 году Кассиано даль Поццо[129] видел ее в замке Фонтенбло (возможно, что король Франциск I приобрел ее непосредственно у художника), ему бросилась в глаза совершенно другая подробность: «Недоставало ресниц, не написанных художником, как если бы у нее их не было». Кассиано справедливо отметил, у «Моны Лизы» не было ресниц. Тогда о какой картине говорил Вазари? Быть может, Лиза была изображена на каком-то другом, пока не обнаруженном портрете, а «Джоконда», в действительности, показывает нам лицо совсем другой женщины? Но какой?

Сегодня наберется не менее десяти вариантов идентичности этой дамы, более или менее вероятных.

В этой связи упомянем еще одно свидетельство, спутывающее все карты и принадлежащее Антонио де Беатису, секретарю кардинала Луиджи Арагонского, который в 1517 году сопровождал его в путешествии по всей Европе. В своем дневнике он рассказывает о встрече с Леонардо в его резиденции в Клу, где художник провел последние годы жизни. Да Винчи, престарелый, но очень оживленный и деятельный, показал своим гостям несколько рисунков и картину, которую он привез с собой из Италии, вероятно, это была именно «Джоконда». Это был