Упорные бои у перевала Гойтхский не утихали до конца сентября. 18-я армия Гречко цепко удерживала позиции. Лишь бросив к перевалу моторизованную группу Ланца, командующему 17-й армией удалось вклиниться в оборону русских.

Но в центре всех фронтов осенью находился Сталинград. 27 сентября сражение в городе развернулось у заводских поселков. Риббентроп выступил на приеме в отеле «Кайзергоф»: «Когда мы займем этот город, который является крупнейшим центром связи между северной и южной Россией и который господствует над главной транспортной артерией этой страны, Волгой, нашему опаснейшему врагу будет нанесен такой удар, от которого он больше никогда не оправится».

Ежегодное собрание в «Спортпаласе» днем 30 сентября, посвященное началу кампании «зимней помощи», на этот раз было подготовлено в самом лучшем виде. Центральной темой и этой «традиционной проповеди», разумеется, были прошлые и будущие победы в России. Это было произнесено Верховным Главнокомандующим на небывало высокой ноте:

- Никто не может вырвать у нас победу! То, что нас кто-нибудь победит, - невозможно, исключено! Мы завершим эту войну величайшей победой!… Сталинград, этот важнейший стратегический пункт, носящий имя Сталина, вот-вот падет!… И вы можете быть уверены, что никто не в состоянии столкнуть немецкого солдата с этого места!…

Совещание в «Вервольфе» 2 октября огорчило фюрера. Генералы Цейтцлер и Йодль поставили кардинальный вопрос о Сталинграде. Его полный захват они предложили считать второстепенной задачей, поскольку уличные бои приносят слишком большие потери. Такое решение позволило бы высвободить силы для укрепления флангов у станицы Клетской и у озера Цаца. Там замечена концентрация советских войск.

В резкой форме Гитлер отклонил эти доводы. Но Цейтцлер проявил характер. 3 октября, под предлогом высвобождения сил для группы армий «А», начальник Генштаба ОКХ снова выступил с предложением о прекращении наступления на Сталинград. И снова получил категорический отказ.

- Но, мой фюрер, генерал Паулюс не может далее наступать без подкреплений, - возразил Цейтцлер. - Он просит не менее трех боеспособных дивизий.

- 6-я армия только что получила пятнадцать саперных батальонов, Цейтцлер, - отрезал Гитлер. - В октябре мы сможем перебросить ему из Франции еще две пехотные дивизии. В ноябре еще одну, моторизованную. Разве этого мало?

- Я могу сообщить генералу Паулюсу, что все они будут переброшены на Сталинградское направление?

- Паулюс получит из них одну. По одной дивизии получат генералы Кюхлер и Клейст. Они должны нанести удары по Петербургу и Орджоникидзе.

Далее Гитлер услышал ласкающее слух донесение:

- Мой фюрер, - сказал Цейтцлер, - художник-баталист из Лейпцига Вагнер направлен мною в расположение 6-й армии Паулюса. Начальник штаба армии Шмидт доложил, что он уже приступил к работе.

Диалог Гитлера с Цейтцлером на этом не закончился. Фюрер поставил проблематичный вопрос:

- Скажите, Цейтцлер, в 6-ю армию уже направлены штабы инженерных частей для строительства долговременных укреплений в Сталинграде?

- Этим вопросом занимался еще Гальдер, мой фюрер, - ответил Цейтцлер, - но у него возникли трудности со строительными материалами и рабочей силой.

- Я отдал приказ о строительстве теплых бункеров для танков! - повысил голос Гитлер. - Танки и зимой должны находиться в боевой готовности. Я приказываю немедленно приступить к этой работе, Цейтцлер. Гудериан из-за этого не сумел захватить даже Тулу!

Генерал Цейтцлер осторожно возразил:

- 6-я армия, мой фюрер, не имеет цемента. Его надо завозить из тыла. К тому же саперные батальоны сильно пострадали в ближнем бою перед Волгой, и Паулюс отвел их в тыл на доукомплектование.

Совещание 10 октября в Главной Ставке отличалось крайней категоричностью суждений. Гитлер был непреклонен и требовал одного: «Сталинград необходимо выломать, чтобы лишить коммунизм его святыни!… Мы должны захватить его не позднее 20 октября!…»

В тот же вечер начальник Генштаба ОКХ Цейтцлер передал в штаб генерала Паулюса директиву:

«Красная Армия разбита. Она уже не располагает значительными резервами и, следовательно, не в состоянии предпринимать серьезные наступательные действия. Из этого основополагающего тезиса надо исходить каждый раз при оперативной оценке реальных возможностей русских…».

Командующий 6-й армией Паулюс, прочитав эту «непонятную директиву», в сердцах высказался так:

- Надо же им в Генштабе понять, что происходит в Сталинграде. Неужели в окружении фюрера остались после отставки генерал-полковника Гальдера одни лишь поддакиватели и льстецы, вроде фельдмаршала Кейтеля?

Генерал Паулюс и на этот раз подчинился, но его донесения «наверх» пронизывал открытый пессимизм.

Предпринимая отчаянные усилия, 6-я армия Паулюса с тупым фанатизмом продолжала теснить русских в развалинах Сталинграда. Продвижение войск - десятки, в лучшем случае сотня метров в сутки.

Наступило 20 октября. Но победного доклада ни из штаба 6-й армии Паулюса, ни из штаба группы армий «Б» фон Вейхса о захвате Сталинграда не последовало. Буднично прозвучал в Главной Ставке и доклад начальника Генштаба ОКХ. Цейтцлер привычно доложил:

- На заводе «Баррикады», позади фронта 51-го армейского корпуса Зейдлица, вновь ожило русское сопротивление. Части 16-й танковой и 94-й пехотной дивизий проникли в Спартановку и занял и группу домов.

Гитлер бросил взгляд на «оперативку» и резко повернулся к начальнику Генштаба сухопутных войск:

- Вы говорите, Цейтцлер, что части 16-й танковой дивизии Ангерна ворвались на окраины Спартановки?

- Именно так, мой фюрер, - ответил Цейтцлер.

- Но три дня назад, Цейтцлер, Вейхс уже докладывал в «Вервольф» о захвате этой Спартановки!

- Мой фюрер, я докладываю уточненные данные во фронтовой диспозиции. - Генерал Цейтцлер все чаще пользовался этим «неотразимым доводом».

- А какие же данные, Цейтцлер, в середине октября докладывал генерал-полковник Вейхс?

- Очевидно, предварительные.

В разговор вмешался фельдмаршал Кейтель:

- Тогда у фон Вейхса это прозвучало неопределенно. Фюрер сразу перешел на жесткий разговор:

- И вы, Кейтель, и вы, Йодль, хорошо помните, что мною был установлен конечный срок захвата Сталинграда. Сегодня, 20 октября, этот срок истек, но коммунистическая святыня не взята. Мы обсуждаем малозначительные частности. Мне, нашим союзникам нужен весь Сталинград! Ни Спартановка, ни артиллерийский завод в отдельности, а весь город!

- Русские фанатично сражаются за каждый дом, мой фюрер, и Паулюсу приходится очень нелегко, - заявил Йодль.

- Вы пытаетесь разжалобить меня, Йодль. Но подобная тема сейчас не играет абсолютно никакой роли. Мне суждено покончить с коммунизмом, и я не остановлюсь ни перед какими жертвами с любой стороны!

Цейтцлер попытался снять напряженность в зале:

- Мой фюрер, наша авиаразведка докладывает о сосредоточении крупных русских резервов на флангах нашей группировки. Угроза может стать реальной. Она нарастает.

- Пусть 6-я армия быстрее захватывает Сталинград, Цейтцлер, и эти большевистские резервы ничего не будут стоить, - отрезал Гитлер и в упор сразил «генштабиста» неожиданным вопросом: - А скажите, Цейтцлер, кто позволил Паулюсу многотысячный отвод конского состава