— Тело пока не выдали, — мрачно уточнил Александр Евгеньевич, — экспертизы всякие продолжаются.

— Держитесь, — посочувствовала я. — Если понадобится моя помощь, звоните.

— Спасибо, — кивнул Ферин. — Плохо мне как-то. Проект наш с вами запустим весной. Идет?

— Конечно, — согласилась я, дав себе слово более никогда не соглашаться работать на заказ.

Бизнесмен еще раз кивнул и пошел к подъезду, а я направилась к своей машине. Открыла дверцу и услышала:

— Виола! Идите сюда!

Несмотря на то что на улице стоял белый день, светило солнце и вокруг было много людей, меня почему-то охватил липкий страх.

— Арина, — повторил голос, — это я. Надо поболтать. Или вас все же лучше Виолой звать?

Я повернула голову в ту сторону, откуда доносился баритон, и заметила припаркованную встык к моей «букашке» старую дешевую иномарку. Из ее окна высовывался бородатый мужчина в бейсболке, козырек которой закрывал верхнюю часть лица. Вот тут я струхнула по-настоящему. Потому что заметила, что у неприметной машины номер заляпан грязью. А между прочим, в столице уже несколько дней не было дождя. К тому же шофер явно не хотел демонстрировать свою внешность — растительность на его щеках и подбородке, возможно, фальшивая, а бейсболка не дает увидеть глаза, брови, лоб…

Я быстро села в автомобиль, заблокировала дверцу, завела мотор и резво покатила в сторону третьего кольца, поглядывая в зеркальце, прикрепленное к ветровому стеклу. Машина бородача осталась на месте. Я с облегчением выдохнула. Очень захотелось пить, и я свернула в ближайший переулок. Слава богу, нынче в центре Москвы легко найти кафе.

Попросив официантку принести чай и пирожки с яблоками, я отправилась в туалет. Выйдя из него, пошла по узкому коридорчику в сторону зала, услышала тихий скрип, и через секунду чьи-то крепкие руки схватили меня за плечи. Я издала сдавленный писк.

— Успокойся, — пробасил напавший, — не истери. Сказал же: поговорить надо. Я Егор Маслов. Ты меня знаешь, на днях у моей машины стояли.

Цепкие пальцы разжались, я обернулась.

— Это вы сидели в ржавой развалюхе? К чему этот маскарад — борода, бейсболка? Где ваш роскошный «Порше»?

— «Порше» в гараже, — ответил Маслов и пояснил: — За мной постоянно папарацци гоняются. Только зайду куда-нибудь, где народ есть, людишки телефонами щелкают, потом селфи просят.

— Слава имеет и оборотную сторону, — заметила я, — от нее не только конфеты, но и дольки чеснока получают. Ко мне тоже порой подходят читатели, автографы да селфи просят. Не всегда хочется в чужой мобильный улыбаться, но не обижать же человека.

— Избавьте меня от ваших нотаций, — зашипел Егор. — И уж простите, коли на больную мозоль наступлю, но ваша слава — песчинка по сравнению с моей. Любая телеморда популярнее того, кто на голубом экране не появляется. Сколько у вас подписчиков в инстаграме?

— Меня в соцсетях нет, — ответила я.

— А у того, кто перед вами стоит, их два миллиона, — то ли пожаловался, то ли похвастался Егор, — чихнуть не могу, чтобы об этом вся страна не узнала. Посему и маскарад с бородой и с бейсболкой затевать приходится! Машину специально эту дермовую купил на чужое имя. И никогда бы к вам не обратился, но Андрюху хочу спасти. Он мой единственный друг, а вы его под монастырь подвели.

Меня охватило возмущение.

— Шлыков психически болен, он убил Елизавету Михайловну Ферину. Причем Андрей Николаевич не вмиг лишился рассудка. У него не реактивный психоз, а душевный недуг, который развивался долго. И вы о нем знали! Вспоминаю нашу с вами первую встречу. Хотите сказать, что в тот день Шлыков вел себя адекватно? Вы сейчас обвиняете меня в том, что произошло в ресторане? Намекаете, будто это я спровоцировала истерику начальника архива? Но ведь он прибежал в трактир с пистолетом, которым запасся вовсе не по моему наущению! Почему в тот день, когда Шлыков возле метро напал на девушку в костюме собаки, вы, Егор, не отвезли своего друга в клинику? Его давно следовало показать психиатру, а уж после того случая тем более!

Маслов выдохнул.

— Стоп! Не стоит нам конфликтовать.

— Согласна, — ответила я. — Но вы первый начали.

— Лучше сядем и поговорим, — предложил Маслов. — В этом богом забытом месте посетителей одна штука в неделю, а официантка — ровесница египетской пирамиды, она небось глухая.

— Хорошо, — согласилась я.

— Если мне поможете, — начал Егор, — я устрою вам мегапиар, позову в свою программу.

Мне стало смешно.

— Спасибо, уже слышала один раз это заманчивое предложение. Но, похоже, шеф-редактор ему не обрадовалась.

— Нет, Наташа в восторге, она ваша фанатка, — без стеснения соврал ведущий.

Я постучала ладонью по столу.

— Егор! Давайте сразу установим правила игры. Первая — не врать друг другу. В противном случае получите не тот эффект, которого ожидали. Понимаю, правду не всегда хочется выслушивать и говорить. И пресловутое хорошее воспитание частенько толкает людей на ложь. Но сейчас я буду откровенна. У вашего телефона мощный динамик, и, когда вы беседовали с Натальей, я слышала ее ответы.

Маслов не смутился.

— О’кей. Я велю ей вас позвать. Точка. Обещаю одну съемку, где вы будете главной героиней, потом включу вас в список экспертов, станете маячить в эфире два-три раза в месяц. Дам фото ваших книг в своих соцсетях, напишу, что я ваш фанат. И все бесплатно. Знаете, сколько денег реклама от меня стоит?

— Полагаю, немало, — остановила я очумевшего от собственной значимости телеведущего. — И похоже, вы сильно привязаны к Шлыкову.

Егор взял с блюдечка бумажный пакетик, разорвал его и высыпал в кофе сахар.

— Дураком я в школьные годы был. Как сейчас говорят, мажором. Один раз взял у отца без спроса машину. Причем водить умел, а правами не обзавелся, да и не дали бы мне их в четырнадцать лет. А так хотелось перед одной девчонкой покрасоваться… Родители на гастроли улетели, я Шлыкова позвал, в папин автомобиль за руль сел, порулил к той, которой понравиться решил, и — сбил пьяного мужика, который через дорогу внезапно побежал. Представляете?

— Да уж, — кивнула я.

— Перепугался до полусмерти, — признался Маслов. — Представил, какой скандал вспыхнет: сын актеров, сидя за рулем без прав, человека чуть не убил… Трясусь я, а Андрюха мне говорит: «Спокуха, дядька-то жив. Но он совсем бухой, ничего не соображает. Надо в «Скорую» позвонить, скажу всем, что баранку я крутил, а ты сзади сидел». Он так сделал. В милиции Шлыкову поверили, а вот моего отца провести не удалось. И он мне потом шепнул: «Гоша, господь тебе в юности лучшего друга послал, обычно люди такого близкого человека десятилетиями ищут и часто не находят. Береги Андрея!» Папа денег на лечение мужика дал, адвоката нанял, тот с ментами договорился. И замяли все. Кабы выяснилось, что за рулем я сидел, так легко семье Масловых не отделаться бы, денег пришлось бы горы насыпать. Если бы еще их согласились взять. В общем, благодаря Андрюхе и скандал не вспыхнул, и сберкнижка родителей не опустела. Теперь мой черед его из ямы вытаскивать. История давно стартовала, я полагал, что она похоронена, но вылезли из могильного холмика цветочки, а потом и ягодки созрели. Постараюсь сейчас подробно рассказать об одном дне, который Андрея навсегда изменил. Можно начинать?