Женщина для таких не человек, а игрушка, развлечение. Развемог этот Гарик защитить невесту? Он себя не умеет защитить.

А вот Денисия уберечь сестру могла. Если бы она не пошла насвидание к Александру, если бы дома осталась, Степанида не позвонила бы своемужениху, и Карлуша не узнал бы, где она прячется…

Опять Александр! И здесь Александр! Слишком много беднаделала она из-за этой любви. В душу начал заползать незаметный еще покахолодок.

"Никогда себе не прощу, — шептала она побелевшимигубами. — Никогда! — И тут же на себя разозлилась:

— Так нельзя. Не об этом должна я думать.

Потом. Казнь — потом. Упреки — потом. Все потом.

А сейчас — к Ларисе".

В благополучной семье Ларисы разразился страшный скандал.Гнусный, невообразимый, с воплями, оскорблениями и прочим, прочим, прочим…

Чем донял Рашидик Ларису, невозможно было понять, но, судяпо его разодранному лицу, она бесстрашно сражалась, лютовала и достала-такиблаговерного. Разошелся и он, да как! Даже позволил себе почесать об женукулаки, после чего Лариса успокоилась, плюнула в его «поганую рожу», схватилана руки орущего благим матом Зюзика и укатила.., к свекрови. К АсииМахмутьевне. За город. За справедливостью и любовью.

«Может, оно и к лучшему», — смекнула Денисия и, недолгодумая, прыгнула в электричку.

Лариса, ее увидев, ахнула и, зажимая ладошкой рот,вскрикнула:

— Зойка!

Хотелось сказать: «С чего ты взяла? Я Денисия».

Но пришлось молчать. Денисия лишь кивнула — на глазанавернулись слезы, спазм перехватил дыхание…

В общем, слов не нашлось.

Лариса всплеснула руками:

— Ой, бедная ты моя! Я сама вся обрыдалась!

Пойдем в мою комнату!

Там сумбурно и долго говорили сразу про все: про скандал вдоме Лариски, про незаконченный ремонт, про убийства сестер, про то, что Зойкаглавная подозреваемая, про то, что ищут ее, и про то, что это абсурд!Абсурд-абсурд-абсурд!

— Что же делать теперь? — горестно складывая тонкие руки наплоской груди, приговаривала Лариса. — Что же делать?

— Ты не волнуйся, я к вам ненадолго, — виновато мямлилаДенисия.

— Ну да, ну да, я сама здесь в гостях…

Когда жар беседы угас и обе почувствовали усталость, Денисияподнялась:

— Ну, Ларчик, не хочу навеки прощаться, но, Кто его знает,может, и не увидимся больше.

Друзья познаются в беде: Лариса замахала руками, затопаланогами, загорлопанила:

— Ты что? Сумасшедшая! Куда ты пойдешь?

— Уж найду куда.

— Даже и не помышляй! Нет, ну как тут не материться? Неерепенься, все равно не пущу! Марию Добрынину ты подвела! Меня подвела! Переводсо старофранцузского мне не доделала! Так что, дорогуша, оставайся и принимайсяза перевод. Я Добрыниной обещала, а ты мне обещала. Нет у меня таких денег,чтобы теперь дорогим специалистам платить. Знаешь, сколько за старофранцузскийсдерут? Ого-го! Мало мне не покажется!

Денисия опешила:

— Как ты узнала, что я не Зоя?

— Нет, ну как тут не материться? Ты за дуру держишь меня, —рассердилась Лариса. — Как я ее узнала? Глупый вопрос. По речам твоим умным.Разве Зойка может так говорить? Конечно, я поверила сразу, а потом уж только отом и размышляла, как все на самом деле там получилось. Нет, ты не подумай, —запереживала Лариска, — я не выспрашиваю. Если захочешь, расскажешь сама, ноуходить и не помышляй.

— Я за вашу семью боюсь, — призналась Денисия. — ЕслиКарлуша прознает…

— Не прознает. Он, как я поняла, ищет Зойку, а с Зойкой мына ножах. Это скажет любой. Так что не переживай. Здесь тебя не будут искать.Зато теперь ты переведешь наконец мне рукопись. Я увидела по телику труп твой исразу подумала: «Ну как тут не материться? Все, Добрынина грохнет меня! Плакалнаш перевод! Деньки больше нет! Где искать буду специалиста постарофранцузскому?»

— Переведу, теперь времени много, — согласилась Денисия.

— Не очень и много, — затараторила Лариса. — Добрынина скоров загранку уезжает, и на нашу беду — с рукописью.

— Успею. За три дня переведу.

Лариса обрадовалась:

— Денька, ты гений! А как дальше жить, будем думать.Свекруху мою подключим. Знаешь, какая умная моя Асия? Ого-го! А должность у неезнаешь какая? Ого-го-го! А связи у нее какие, знаешь? Ого-гого-го! Подожди,вечером она явится с работы, сразу все на место поставит. Ого-го-го-го-го! —загоготала Лариса.

Денисия осталась в татарской семье.

У свекрови, Асии Махмутьевны, хозяйство большое — участокземли бескрайний, добротный кирпичный дом, огромная татарская семья.

Шум, гам, бесчисленная детвора и суматоха. Общаютсяпо-разному: и по-татарски, и по-русски, и на жуткой, абсолютно непонятной смеситурецкого и бог знает какого, но сами прекрасно друг друга понимают и так жепрекрасно ладят. Все заняты делом, все в движении: кто-то приходит, кто-тоуходит. Во двор и из двора то и дело въезжают-отъезжают машины. В доме кипитработа: все трется, метется, чистится. В огромной кухне постоянно шипит икоптит, чадит аппетитными ароматами — поесть в семье любят.

И над всем этим женским хозяйством чрезвычайно занятойсвекровью поставлен начальник: невестка Альфия, жена старшего сына. Красиваямолодая татарка, крепкая, крутобедрая, сильная и духом и телом — спуску никомуне дает. С утра до ночи слышен в доме ее властный и звонкий голос — командует,но все по делу. Денисия, подчиняясь и помогая, любит за ней наблюдать.

Лариса по случаю ссоры с Рашидом отпуск взяла и потомувсегда рядом. Тоже чистит, метет, трет, поджидая обидчика-мужа.

Асия Махмутьевна постановила: раз виноват, пускай сам идетна поклон, тогда и подумаем, на каких условиях будем мириться.

Натирая огромный медный таз, Лариска бухтит:

— Еще попросит меня, еще поползает на коленях, будет, гад,знать, как руку поднимать на жену.

Трахает всех подряд, и я еще виновата.

Денисия испуганно ей шипит:

— Тише ты, дети вокруг.

Толпа татарчат любит крутиться на кухне: то печеньешоколадное стянут, то умыкнут пирожки с курагой. Заметив непорядок, Альфиякричит:

— Ишь саранча! Кыш отсюда! А вот я вам!