Детвора — врассыпную. Альфия строго смотрит им вслед инеожиданно смягчается.

— Киль манда, — подзывает она предводителя, белобрысогорумяного мальчонку. — Вот вам печенье, всем раздай. Жуйте и телевизор смотрите,а здесь вам нечего делать. Здесь взрослые свои, не для ваших ушей, ведутразговоры.

Татарчонок доволен, хватает печенье, благодарит.

— Рях мяд, рях мяд, — радостно блещет он небесно-голубымиглазами.

В семье Асии и рыжие, и русые, и белокурые — всяких хватает.Мало только брюнетов. Но красивые все. Красавец и Ларкин Рашид. Дети же —особое достояние. Никогда раньше Денисия не видела так много ослепительнокрасивых детей. Все, как на подбор, ангелочки.

— Ах, что за чудо ваши детки, — умилилась она.

Альфия расплылась в счастливой улыбке:

— Нравятся?

— Передать не могу как, — заверила Денисия, усердно счищаяверхний запачканный слой с разделочной доски. — Очень! Очень нравятся! Чудныедетки!

— Раз так, тогда дам им печенья еще, — великодушно решаетАльфия.

* * *

Жизнь текла спокойно и размеренно. Но однажды Лариса засталаДенисию, лежащую на кровати, в слезах.

— Ну, Денька, ну хватит, ну что такого?

— Ага! — проревела Денисия.

Тогда Лариса упала на свою кровать и тоже давай поливатьсоленой рекой подушку. Денисия мигом опомнилась, забыла про горе свое и началауговаривать подругу:

— Ларчик, прости, я не хотела тебя обижать, просто нервысдают. Столько я пережила всего, вот и стала психованная.

— А у меня, думаешь, не сдают нервы, — провыла Лариса. — Яжить не хочу, руки наложить на себя хотела. Если бы не Зюзик, то давно иналожила бы-ы-ы-ы…

— Бог с тобой, — испугалась Денисия. — Ладно я, у меня бедыгоры, а ты-то с чего?

— Рашид меня броси-ил, вот с чего! А я жить без него немогу! — выпалила Лариса и уселась на кровати. — Он другую нашел!

— Какую другую?

— Галку, по даче соседку. А я-то думаю, что это он не хочетделать ремонт, на дачу, кобелюка, зачастил. «Свежий воздух» да «свежий воздух».

— Он же ездил-то не один, брал с собой Зюзика, — напомнилаДенисия. — Ты сама выгоняла его.

Лариса вытерла слезы и с укором посмотрела на подругу:

— Нельзя же быть наивной такой. Зюзика он брал дляприкрытия. Зюзик, кстати, Рашида и сдал.

— Как?

— А вот так. Дети хитрые и подмечают все. А вот я дура.Могла бы догадаться давно, что в доме неладно. Как-то на дачу с Рашидомприезжаю, полезла под тумбочку пыль вытирать, а там противозачаточные таблетки.Галка-сучка или нарочно подкинула, или случайно выронила.

Денисия удивилась:

— Как же это нарочно? Зачем ей это?

— А затем, чтобы меня с Рашидом поссорить.

Есть такие подлые бабы: чужого мужика затащат в своюпостель, но и этого им мало.

— Почему?

— Хотят совсем развалить семью. Муж гуляет себе, а жена«тю-ю, а я и не бачу». Вот и неймется им, из кожи вон лезут, лишь бы жене глазаприоткрыть.

Но ты-то меня знаешь, — победоносно сообщила Лариса, — мнене так просто открыть глаза. Я людям верю. Таблетки нашла и спрашиваю: «Этооткуда?» А он мне: «Не знаю, я их от головы принимал». Потом еще долго шутили.Я возьми и спроси: «Ты принял лекарство?» А он мне: «Две противозачаточныетаблетки».

Я ему: «Зачем?» А Рашидик в ответ: «Они меня умиротворяют».Короче, любила и верила.

— Так почему перестала? — изумилась Денисия.

Лариса горестно закатила глаза:

— Это все Зюзик. С дачи приезжает и спрашивает: «Мама, а чтотакое блиндашь?» Ну, я, как дура, ему объясняю: «Блиндаж, сынок, это такоепрочное укрытие, защищающее бойцов от огня противника…»

Видела бы ты, как удивился ребенок. "Да-а? — говорит. —А почему папа вчера на даче всю ночь нашу соседку, тетю Галю, вот такспрашивал: «Ты мне, блин, дашь или не дашь?» «Я, — говорит мой Зюзик, — всеслова знаю, а вот „блиндашь“ не знаю».

Денисия ахнула и схватилась за голову, а Лариса злобнонокаутировала подушку и сквозь зубы процедила:

— Эта уродина еще и не давала ему. Какой позор!

Унижение какое!

— Ты ведь тоже отказывала ему, — припомнила Денисия. —«Тамочувствие плохое, тамочувствие плохое», — передразнила она подругу.

— Так ему и надо! — мстительно заявила Лариса. — Еще малоотказывала!

— Не удивляйся тогда, что муж согрешил.

От возмущения Лариса даже подпрыгнула на кровати:

— Нет, ну как тут не заматериться? Не будь дурой. Думаешь,это спасет? Свинья везде грязь отыщет. И в своей поваляется, и в чужой дворзабредет.

Эх, перевелись порядочные мужики! Перевелись!

— В связи с этим уже возникает вопрос: были ли? — усомниласьДенисия. — Но гулять — это одно, а затеяться с разводом по-серьезному — совсемдругое. С чего ты взяла, что Рашид тебя бросил?

— Сама видишь, не приезжае-ет, — складывая в плаксивуюгримасу свою хорошенькую мордашку, протянула Лариса. — Уж вторую неделю я тутживу, а от него ни слуху ни духу.

— А что говорит Асия?

— Асия твердит: жди. Вот я, дура, и жду, а он там Галю надаче допрашивает: дашь — не дашь. Чертов блиндаж!

Лариса снова зарылась в подушку и собралась такого датьреву, чтобы донеслось до Москвы, чтобы и Рашидик услышал.

— Я тоже сейчас заплачу, — упредила подругу Денисия. — Из-замужика и слезинки не проронила бы, у меня хуже горе: погибли сестры. Вотзаплачу сейчас!

Шантаж помог.

— Не надо, — Лариса вскочила с кровати. — Слезами сестер невернешь.

— Рашидика тоже, — промямлила Денисия и, притянув подругу ксебе, чмокнула ее в щеку. — Ларка, я так благодарна тебе. Здесь я согрелась,оттаяла.

Если бы не ты, не твоя семья, я бы погибла, не пережила бысмерти сестер. Уже не говорю о том, что и меня достал бы Карлуша. Вы не простоспрятали меня от него, не просто меня спасли.

Лариса, открыв рот, завороженно слушала.

— А что? — спросила она.

— Вы вернули мне веру в людей. Была я в абсолютном отчаянии,а тут, в вашей семье, все такие хорошие, добрые, честные, заботливые, небезразличные,меня отогрели. Даже не хочется расставаться с вами со всеми, а завтра нужнозвонить Воровскому.