Чудесным образом разогревшееся по дороге мясо и жареная картошка пользовались ошеломляющим успехом и исчезли со стола в пару минут словно по волшебству. На предложение запить всё элем Мьёлнир быстро и твердо ответил «нет». Всего лишь на долю секунды запоздал аналогичный ответ Олафа.

Удовлетворенно кивнув, богиня материализовала посреди стола кипящий лукоморский самовар, шесть фарфоровых вамаяссьских чашек на тонких, как бумага, расписных блюдцах, и принялась собственноручно разливать душистый травяной чай из круглобокого заварочного чайника, вамаяссьским мандарином восседавшего на своем начищенном до золотого блеска медном троне.

С окончанием ужина мораторий на обсуждение создавшейся ситуации был снят, и собравшиеся снова с азартом углубились в энергичную, напряженную, но не слишком плодотворную дискуссию.

Кроме допроса хитроумного бога разума вариантов у Мьёлнира, его матушки и Олафа, незаметно привязавшего ремешок обратно на темно-рыжую прядь, было очень много, но все они страдали некоторым однообразием,[65]и критики Адалета и лукоморцев не выдерживали.

– …Нет, нет и еще раз нет, – в очередной раз на очередное предложение типа «подкараулить этого гада, где никто не увидит, и…» упрямо мотал головой чародей. – Так не пойдет. Ты ж сама говорила, Фригг, что теперь он и остальные боги связаны клятвой, и причинив вред ему, мы обратим на себя всю совместную мощь их возмездия.

– Возмездия не будет, если мы к тому времени вырвем у него это… как его… – Олаф художественно взмахнул рукой перед носом мага, завершив энергичный жест сжатием в кулак скрюченных, словно на горле врага, пальцев. – Признание!

Фригг вздохнула, поджала губы и неохотно подтвердила:

– Будет возмездие, мальчик. До тех пор, пока Падрэг не совершит чего-нибудь, направленного против тех, кто присягнул ему, мести не избежать. Таковы условия обета богов.

– Даже если мы его… это?.. – скроил кровожадную мину и многозначительно прищелкнул языком Мьёлнир.

– Тем более, если мы его… это… как ты предлагаешь… сыночка. Таков закон богов.

– М-да… – свирепую честную физиономию бога грома закрыла туча.

– М-да… – погрустнели и все остальные.

– А если бы Рагнарок поправился, это бы изменило существующее положение вещей? – неожиданно полюбопытствовал Иван.

Мать и сын переглянулись.

– Может быть, – наконец, медленно, будто пробуя, не появился ли новый вкус у старых слов, проговорила богиня очага. – Тогда нас стало бы пятеро против семи. И Падрэг он попридержал бы свои аппетиты к власти, будь Рагнарок здоров.

– Но ведь Нолла сказала, что не может его вылечить? – нерешительно, словно с нетерпением ожидая, что его слова будут опровергнуты, и одновременно боясь не получить желаемого, задал вопрос Мьёлнир.

– Нолла сказала, что у нее недостаточно сил, чтобы вылечить его, не зная всех подробностей о наложенном заклинании, – дотошно возразил Адалет. – И что если бы сил у нее было в десять раз больше, то…

– Она так сказала?! – встрепенулся Мьёлнир.

– Да, – недоумевающе пожал плечами волшебник. – А разве ты не слы… А. Ты не слышал.

– Она и вправду так сказала?..

Не обращая внимания ни на кого вокруг себя, громовержец горящими непонятной надеждой глазами вперился в неподвижное тело отца и в отвратительную, отблескивающую тошнотворной зеленью вещь, лишившую Светоносного, Хеймдалл и Отрягию всего, что было им дорого, один ударом.

– Да, да, сын, она так сказала. А что?

– Граупнер… – глаза Мьёлнира погасли. – Если бы у нас был Граупнер…

– Но Падрэг заявил, что в кольце или нет магии вовсе, или оно связано только с Рагнароком, и больше никто…

– Падрэг дурак!!! – снова взорвался юный бог. – Он думает, что знает всё на свете и всех умней!!! Он думает, что если чего ему неизвестно, то это – чушь драконья!!! Он думает, что если он чего не понимает, то…

– Сын, ближе к делу! – рявкнула Фригг и грохнула кулаком по столу так, что подскочила не только посуда, но и гости. – Что тебе известно про Граупнер, чего не знает даже… Чего не знает Падрэг?

Это привело Мьёлнира в чувство.

– Отец однажды говорил мне. И показывал. В Граупнере нет и не может быть волшебной силы…

– Как?!..

– …потому что Граупнер – это… это как… – Мьелнир замялся. – Как бы объяснить… Отец говорил, что Граупнер – как… как лёд.

– Тает весной?

– Нет!.. Граупнер – это… ну… Ну вот, к примеру… Если солнечный луч падает на дерево через прозрачную льдинку, говорил отец… то дерево может загореться…

– Фокус!!! – радостно воскликнул Адалет.

– Сам ты – фокус!!! – обиженно рыкнул на мага бог. – Это вы там на Белом Свете фокусы показываете, а мой отец…

– Фокус силы, невежда! – обиженно выпятил нижнюю губу чародей. – Солнечный луч не может заставить гореть даже самую сухую деревяшку, но стоит его сфокусировать – и генерируется пиротехническое экзотермическое явление…

– Значит, если бы у Ноллы было это кольцо, и она смогла бы им воспользоваться, то Рагнарок был бы исцелен за минуты? – уточнил Иванушка, пока окончательно не запутался в выпаливаемых с нарастающей скоростью магом-хранителем волшебных терминах.

– Да, – снова помрачнев, кивнула богиня. – Но весь… э-э-э… фокус… в том, юноша, что его у нас нет. И никто не знает, где оно.

– Мы всё обыскали!..

Приняв слова богини на свой счет, Олаф подскочил с пылающими от бесчестья щеками, едва не опрокинув лавку вместе с Адалетом, и снова многострадальная посуда подпрыгнула вместе с ним.

– Слово воина!.. Всё!.. – горячился он, неистово размахивая руками. – Все восемь дворцов, от подвалов до крыш!.. Сараи, цветники, фонтаны, колодцы… Курятники!!! Свинарники!!! Выгребные ямы!!! Всё и у всех!!!.. Ну, конечно, кроме… э-э-э…

Вспомнив подробности последней экспедиции, все перевели выжидающие взгляды на Мьёлнира.

– Нет его там, – втянув в голову плечи, тускло буркнул тот. – Клянусь головой Падрэга. Нет.

– А это ваше зеркало… – нахмурилась и почесала подбородок Сенька. – Оно ваш собственный дом не показывает тоже?

На то, чтобы убедиться, что некий хитрый вор не спрятал нагло похищенный артефакт на месте преступления, ушло три часа, четыре человека, два бога и пять сотен цвергов.

– А хорошая были идея, – с сожалением пожала плечами царевна, стряхивая с кожуха паутину чуланов, когда вся компания, придавленная свинцовым чувством очередного поражения, снова собралась у одра болезни Рагнарока.