— А ты?

— Что я? — ответил он, будто не понимая её вопроса.

— С рук ему спустишь всё?

Охотник плотнее стиснул челюсти и сжал кулаки. Видя это, рыжая наклонилась к нему и продолжила:

— Он сделал то же самое с твоей деревней? С твоими близкими? — сделала паузу и по злому молчанию поняла, что попала в точку. — Лишил тебя всего. И ты ему позволить и дальше бесчинствовать? Не поквитаешься?

— Мы ничего ему не сделаем, — обреченно тихим голосом ответил мужчина. — Я не знаю, как его победить.

— Даже Кощея Бессмертного убить можно, — вмешалась я в разговор.

— Вот! Даже Кощея! А тут какой-то дед! — фыркнула Дарëна и повернулась ко мне. — А кто такой Кощей?

Я отмахнулась. Вообще не знаю, зачем я это ляпнула.

Никита молча обдумывал слова рыжули. Видно было, как нелегко дается ему это решение. Вероятно, тяжёлые воспоминания именно в эту минуту занимали его мысли. Просидев так несколько минут, он поднял голову, уверенно кивнул.

— Да. Вы правы. Нельзя допустить такого... Больше нельзя.

— А что, Боян, — рыжая игриво посмотрела на козла. — Твой дед тебе про чёрного колдуна сказку не рассказывал случайно?

— Не-е-ет, — проблеял рогатый испуганно.

— Видимо, даже для его деда это было слишком, — фыркнул Борька и закатил глаза.

Команда рассмеялась. То ли от нервов, то ли радуясь собственной идее. А мне становилось всё хуже. Помимо того, что утром придется проститься с ними, понимание того, что им предстоит, пугало до дрожи в коленях. Кучка вояк, из которых худо бедно действительно напоминал воина Тимофей и, с натяжкой, Себастьян. И те, неопытные, для зловещего колдуна и его чёрной армии едва ли представляли угрозу. Однако пыл, с которым они принялись обсуждать дальнейшие действия, меня поразил. Думаю, каждый из них хорошо понимал, чем может закончиться это противостояние, но сдаваться не планировал.

— А если вывести всех? — предлагала Даша. — Забрать в деревню и там закрыться. Вместе.

— Других лес не пустит. Только тех, кто родом оттуда. Добромир же ясно сказал, — отверг её идею охотник.

— Да и не дойдут они, — соглашался Тим.

— Что тогда?

— Надо ещё людей собрать. Втроём идти бессмысленно, — справедливо заметил Тим.

— Надо. А где их взять? — спросил Никита. — Ты же видел жителей. Куда им воевать.

— Есть еще деревня. Добромир сказал, восемь деревень. А мы только семь прошли.

— Восьмая к замку ближе всех. От неё уж точно ничего не осталось.

— Но проверить надо! — не унималась воительница. — А если нет — вернемся обратно, к Сизой горе. За горами ещё не все так плохо.

— «Ещё», — хмыкнул охотник. — Он уже начал и туда пробираться.

— Так надо не дать! Предупредить!

— Как минимум. Добромир сказал, в лес люди ушли. Может, кто ещё жив.

— Значит решили? Утром проводим Женю, потом выдвигаемся, — она вдруг замолчала и повернулась ко мне.

В шумном обсуждении предстоящего бунта, про меня эта компания, кажется, вовсе забыла. А вот теперь вспомнила.

— Жееееньк, — Дарëна сдвинула бровки домиком и приблизилась ко мне. — Я буду так скучать. Мы больше никогда не увидимся?

— Нет, скорее всего, — хрипло ответила я, чувствуя, как слезы начинают колоть горло.

Всхлип. Ещё один. Вторить Дарëне скоро начал и Боян. Хряк подколол его пару раз, но и сам заметно погрустнел. Как и Тим. И Себастьян. Меня же саму разрывало на части. Грустные лица друзей, плач Дарëны разрушили последние остатки выдержки, и огромные соленые капли потекли вниз по щекам.

В таком виде нас застал внезапно вернувшийся Добромир. Понимающе кивнул и принялся копошиться со своим варевом.

Рассвет неумолимо наступал, приближая час разлуки. Розовое утреннее солнце окрашивало пейзаж в радостные цвета, что в моем состоянии было похоже на издевательство. Как можно радоваться в такой ситуации? Хотя, почему нет? Я отправлюсь домой. К маме. К Юльке. К своей привычной жизни. Спокойной жизни без всяких колдунов, чёрной пыли, разбойников. Без необходимости время от времени спать на сене или под открытым небом. Без способностей слышать и понимать язык зверей. Не буду слушать всю ночь, как храпит громила и хрюкает Борис. Больше не услышу ни одной сказки из тех, что рассказывал Бояну его дед. Не увижу, как радостно смеется Дарëна. Не буду больше страдать от хмурого ворчания Себастьяна. Ничего. Ничего этого в моем мире не будет.

— Ну что, дочка? Готова? — добродушно спросил меня Добромир и протянул пузырёк с прозрачной сиреневой жидкостью.

— Угу.

Я взяла пузырёк дрожащими от волнения пальцами. Подняла глаза. Друзья полным составом смотрели на меня, образовав полукруг на улице, около крыльца в дом Добромира. Желая в последний раз насладиться тем, что обрела здесь, я сжала в кулаке бутылочку и приблизилась к ним.

— Я тебя не забуду, — буркнула Дашке, крепко обняв её хрупкое тельце.

— Угу, — со слезами ответила та. — Я тоже. Никогда никогда!

Оторвалась от неё, обхватила могучие плечи Тимофея.

— И тебя, добряка, не забуду, — улыбнулась в попытке снова не разреветься.

— Будь счастлива в своём мире, — ответил мельник, легонько похлопал меня по спине.

Отошла к Себастьяну, встретив привычно хмурое выражение лица. Но сейчас оно хотя бы было в тему.

— И тебя, — шепнула я, обхватив его обеими руками и вдыхая запах костра.

— Осторожнее там... Дурëха, — с улыбкой в голосе он обнял меня в ответ, а я чуть было не разревелась.

Быстрее отошла к хряку и козлу, которые едва не выли. Обняла и этих двоих.

— Держитесь, ребята! Держитесь вместе. Вы крутые. Я так буду скучать!

— Жжжж, — прожужжала Аська.

— И по тебе, конечно! Я не забыла про тебя!

Закончив с прощаниями, вернулась на место. Посмотрела на флакон, откупорила пробку и замерла. Снова обвела взглядом собравшихся. Сердце забилось быстрее раз в сто. Внутри что-то больно сжалось, завыло. Мысли закрутились, загорлопанили, как стая ворон, клевали изнутри и нагнетали ещё сильнее и без того напряженный момент. Я тяжело выдохнула, надеясь, что это поможет мне успокоиться. Но не помогло.

— А знаете что, — решительно сказала я и подняла голову. — Сначала помогу вам свергнуть эту сволочь... А потом домой поеду... С чистой совестью, — и быстро, пока не передумала, закрыла горлышко бутылька пробкой.

— Да! — крикнула сквозь слезы Дарëна, кинулась мне на шею и обняла так, что едва не задушила. — Женька! Женечка моя!

Муха жужжала. Хряк верещал, будто прямо сейчас у него отрезают на холодец ляжку. Боян радостно перескакивал с задних на передние копыта и блеял без остановки. Тимофей тихо улыбнулся. И только Себастьян покачал головой, иронично поднял брови и протянул: