– Ты слышала про «Миражи»? – поинтересовалась она.

Судя по её виду, Бет ждала, что я отвечу: «О да! Конечно! «Миражи» – кто же о них не слышал?» Я же лишь неопределенно пожала плечами:

– Кажется, нет.

Бет сначала удивилась, а потом закивала:

– Ну, да, кажется, в России их ещё не переводили. Итак, «Миражи» – это серия романов для подростков. Вернее, предполагалось, что книги будут для подростков, однако выяснилось, что они привлекли внимание самой широкой аудитории. По-моему, автор сама не рассчитывала на такой успех, обычная учительница из провинции – и вдруг стала звездой литературы. – Бет фыркнула и негромко рассмеялась. – Так или иначе, книги стали бестселлерами, у них толпы поклонников, и сейчас как раз встал вопрос об экранизации первого романа из серии.

– А о чём эти книги? – спросила я.

– Любовная история, – отозвалась Бет с толикой не то чтобы презрения, но какого-то превосходства в голосе, будто бы давала понять, что сама она в жизни не стала бы читать такую глупость, если бы не издержки профессии. – С элементами мистики. Девочка любит волка.

– Волка? – изумилась я.

У меня перед глазами тут же возник образ моего Ветра. Одноглазого, встрепанного, побывавшего во множестве передряг и битв, вожака стаи, против всяких правил привязавшегося ко мне, к человеку. Неужели кто-то написал подобную историю? Но Бет говорит – любовный роман…

– Ну это вроде как не совсем волк, – начала объяснять Бет. – Это человек, который способен принимать обличье волка. Или волк, способный принимать облик человека. В общем, оборотень. Мир людей ему чужд, его постоянно тянет в лес. Но любовь к человеку заставляет его жить в современном мире, стараться адаптироваться. Что у него не слишком хорошо получается. В общем, почитай на досуге, заодно и язык подтянешь.

– Почитаю… – медленно произнесла я.

Даже в таком скудном описании история меня заинтересовала. Показалась близкой. Конечно же, в нашей реальности не было места оборотням. Однако разве не было это похоже на нас с Гришей? Разве жизнь не заставляла нас жить в мире, который был нам чужд?

– Ну да это неважно, прочитать успеешь, если возникнет необходимость, – снова перешла к делу Бет. – Суть вот в чём. Режиссёр и сопродюсер будущей картины сейчас ищет исполнительницу главной роли. Нужна, во-первых, специфическая внешность, а во-вторых, некая неиспорченность, наивность, нездешность в облике. Но при этом героиня не должна быть Белоснежкой из диснеевского мультфильма. В общем, он видел тебя в «Боге воды», ты ему понравилась, и он связался со мной. Я отправила ему твои новые фотографии – и тебя пригласили на пробы.

– Но я же… – растерянно начала я. – Я еще не очень хорошо освоила английский. И потом… меня никто не знает.

– Ну, второе – это скорее плюс, – отмахнулась Бет. – А вот насчёт первого… – Она вдруг сделалась крайне серьёзной и посмотрела на меня в упор. – Рада, ты должна понять, что это твой шанс. Этот фильм по кассовым сборам наверняка побьёт все остальные картины, что выйдут в этом году. Даже если снимут полное дерьмо, картина выйдет в топ хотя бы на одной популярности книжек. Ты представляешь себе, какая известность ждёт исполнителей главных ролей? Более того, романов в серии всего семь. А это означает, что у фильма обязательно будет как минимум сиквел. А при хороших сборах экранизируют вообще всю серию. Та, кому достанется главная роль, сможет считать свою кинокарьеру делом решённым. По крайней мере, на ближайшие лет десять. А к тому времени у неё наверняка появится ещё множество успешных ролей.

– Я поняла, – кивнула я. – Но ведь тогда, наверное, у меня очень мало шансов получить эту роль…

– А вот этого, дорогая моя, я даже слышать не хочу, – отрезала Бет. – Я не для того тут распинаюсь, чтобы тебя напугать и заставить почувствовать свою неполноценность. Наоборот, я хочу, чтобы ты уяснила, как это важно, и настроилась выцарапывать эту роль зубами и когтями. Никакого снисхождения к себе. Никаких оправданий – я плохо знаю английский, я ничего не умею. Ты должна настроиться на победу, прийти и забрать эту роль. Пробы через неделю. Ты должна знать текст как Отче наш. Я за тобой заеду. Пожалуйста, соберись, надень… – Она на секунду задумалась, а потом объявила: – Тот темно-серый кардиган от Burberry’s и джинсы. У тебя должен быть вид загадочный, привлекательный, но при этом не вульгарный и достаточно простой. В каком-то смысле – соседская девчонка, но при этом не обычная, окутанная налётом таинственности. Понятно?

– Да, – кивнула я, хотя и не могла уверенно сказать, что поняла, чего хочет от меня Бет.

– Ну хорошо, – подытожила она. – Увидимся через неделю.

Я тогда не придала этому разговору особого значения. Конечно же, я обрадовалась предложению Бет. Но радость была спокойной, сдержанной – так теперь я радовалась всему. После гибели Гриши все эмоции для меня поблекли, так что и сообщение Бет не стало исключением.

По распоряжению Бет мне доставили книги, о которых она говорила. Я открыла первую страницу, просто для того, чтобы представлять себе на встрече, о чем пойдет речь, а очнулась только под утро, уже дочитывая первый том. История захватила меня. И дело было не в мистике, не в закрученном сюжете, не в красивых пейзажных зарисовках. Нет, меня до глубины души потрясла история Миры, одинокой, немного странной девочки. Чужая среди людей, она чувствовала себя свободно только в лесу, и её любовь, любовь к человеко-волку, к оборотню, к парню, которому не было места в человеческом мире, ещё больше отдалила ее от общества. Любовь-преданность, любовь – вопреки всему… Все это было мне так близко, так знакомо, до боли цепляло и переворачивало душу. И в конце первого тома я плакала – не только от сопереживания, но и от того, что моя любовь, наша с Гришей любовь, не смогла преодолеть смерть.

Я плакала и понимала, что хочу это сыграть. Хочу стать Мирой. Хочу прожить эту любовь за неё, раз уж мою собственную жизнь растоптала и убила. Достучаться до зрителей, пробудить в них отклик, заставить поверить в то, что даже чуждые, непонятные им люди имеют право на свой выбор, свои чувства, свою преданность.

Я крепко сжимала в кулаке фигурку волчонка, некогда подаренного мне Гришей, – уже здесь, в Лос-Анджелесе, я отдала его в мастерскую и попросила повесить фигурку на золотую цепочку с кольцом, такую, чтобы её можно было пристёгивать к сумке или одежде. Я крепко сжимала эту единственную оставшуюся у меня память о доме, о самом близком мне человеке, о моей полудетской, но такой глубокой и искренней любви и обещала себе, что сделаю всё, чтобы получить роль Миры.

В назначенный день Бет заехала за мной рано утром. Я выбежала из дома и сразу увидела её серый, цвета мокрого асфальта, «Вольво». Бет опустила стекло, критически оглядела меня, знаком показала мне повернуться, чтобы она могла осмотреть мой наряд со всех сторон и убедиться, что в нём нет огрехов. Наконец она сдержанно кивнула и бросила:

– Садись в машину.

Когда я опустилась на пассажирское сиденье, Бет сразу же стартовала, вырулила со двора, влилась в поток машин и, не отрывая взгляда от дороги, заговорила: