не хотим ими быть. «Что хорошего может быть в жизни, – сокрушался Цицерон много веков назад, – если мы денно и нощно вынуждены думать о неминуемом приближении смерти?» Решение, отмечает Цицерон в трактате «О презрении к смерти», заключается в возможном бессмертии души. «Я хочу, чтобы дела обстояли именно так, – пишет он, – а даже если это не так, то мне по-прежнему хочется убедиться, что так». Цицерон понимал, что наши страхи можно подсластить возможностью человеческой уникальности.

Сейчас нам нравится думать, что в наше время мы избавлены от большинства опасностей. Мы сократили большую часть популяций свирепых хищников. Мы строим более крепкие и чистые дома. У нас есть масса медицинских технологий для продления и охраны наших жизней. Даже наши войны друг с другом в последние десятилетия стали менее кровавыми, хотя потенциальная угроза остается. Необычные тенденции последних столетий заставили нас убедиться (более чем когда-либо), что у наших тел будет пища и возможность прожить долгую жизнь. И все это породило оправданное чувство контроля. Но чем меньше мы отдаем себя силам природы, тем меньше мы хотим отказаться от чего-то вообще. И поэтому большинство из нас совершенно не готовы считать себя животными.

Лекарство от вымирания

Мы живем в эпоху вымирания. В 2019 году биолог Мелани Монро вместе с BirdLife International[66] провели исследование, рассматривающее видовые потери с различных точек зрения. Сравнивая фоновые показатели с показателями вымирания за последние пять сотен лет, они получили цифру примерно в две сотни утраченных видов птиц вместо ожидаемых четырех-пяти. Просматривая категории от вызывающих наименьшие опасения до находящихся на грани полного исчезновения, они обнаружили общую тенденцию к сокращению. А если взглянуть на ожидаемую продолжительность жизни вида в исторической перспективе, то они полагают, что позвоночные просуществуют примерно три миллиона лет, до того как начнут вымирать. С сегодняшними темпами вымирания видам повезет, если они продержатся еще пять тысяч лет. То же самое можно сказать о многих таксонах по всему миру. Это плохо сочетается с человеческой психологией.

Я начала изучать вымирание видов много лет назад, когда мне было чуть больше двадцати лет. Тогда привлечь внимание к этой теме было очень трудно. Но сегодня про вымирание говорят в ежедневных новостях с постоянными заголовками о потенциальных угрозах, с которыми мы и другие животные можем столкнуться. Какую реакцию это может вызывать в сознании животного, которое не только знает о проблеме, но еще и является ее причиной? Идея вымирания – это вызов для любого общества, которое оправдывает свой моральный статус тем, что находится на вершине эволюции. Возможно, мы и предпринимаем усилия по сохранению живой природы по всему миру, но наравне с этим ищем и другие решения.

В финальной сцене футуристического фильма «Облик грядущего» по сценарию Г. Уэллса губернатор технократического общества Освальд Кэбел наблюдает, как в ночное небо взмывает капсула. Отправленная в космос выстрелом из гигантской пушки, капсула несет в себе дочь Кэбела и сына его друга, Рэймонда Пассуорти, а также многих других межзвездных мигрантов. Наблюдая, как их дети покидают Землю, Кэбел говорит, что человечество должно все время двигаться вперед, преодолевать природные ограничения, путы планеты и затем «все законы духа и материи, которые привязывают нас к ней». – «Но мы всего лишь слабые животные, – возражает Пассуорти. – Если мы не более чем слабые животные, то должны довольствоваться толикой счастья, что нам отмерена, страдать и исчезать, как и другие животные». Но Кэбел не верит в эти слова. Напротив, он убежден, что люди могут избежать участи, уготованной всем прочим рожденным на Земле существам. Он говорит, что, если мы не хотим просто жить, страдать и умирать, у нас нет иного выбора, кроме как стремиться выбраться в необъятный космос. Вселенная – или ничто. «Что же мы предпочтем? – спрашивает Кэбел. – Что мы предпочтем?»

Пассуорти мечтает о будущем, в котором мы будем исключительными. Английское слово exception (исключение) восходит к латинскому excepire, которое означает «вынимать». Считая себя исключительными созданиями, мы отделяем себя от остальной природы. Мы намерены избежать обычной судьбы животных. Одно ясно наверняка: человеческая история всегда была борьбой против бесконечно смещающейся черты. Мы будто все время двигались к концу радуги и с каждым шагом вперед изменяли место, где находится потенциальный предел. Мы так долго отодвигали эту границу, что начали верить, будто она иллюзорна. Поэтому сейчас огромное количество людей убеждено: конечной точки для человечества не существует, нет никакой границы, за которой наш вид перестанет существовать и станет частью истории Земли.

Мы могли бы обратить внимание на тот факт, что многие из крупнейших всемирных технических корпораций недавно инвестировали средства в робототехнику, искусственный интеллект, в программы межпланетной колонизации и усовершенствование мозга. Мы живем в странное время, когда мечты становятся инновациями, а инновации могут упразднить само значение мечтаний. Мы также можем наблюдать, что попытки избежать вымирания стали любимым оправданием многих из тех, кто ищет инвестиций. Лишь тот, кто спровоцировал вымирание, может фантазировать о том, чтобы спастись самому.

Нам говорят, что одно из решений – отправиться в космос. Сейчас в наших странах есть обладающие властью элементы, которые стремятся к экспансии в Солнечную систему. В конце 1990-х годов было основано Марсианское общество, чтобы обучать людей и продвигать идеи заселения Марса. Недавно я нанесла визит его основателю, Роберту Зубрину, на Марсианскую пустынную исследовательскую станцию в штате Юта, представляющую собой скопление белых космического вида строений в окружении засушливого пейзажа из пыли и костей динозавров. «Марс – это ресурс, – сказал он мне, – потому что ресурсы создаются человеческим воображением и технологиями». Он сослался на уже достигнутый за последние несколько сотен лет прогресс – в плане продолжительности жизни, благополучия и продуктивности.

Работы Зубрина и его коллег – это своего рода ответная реакция на доклад 1972 года «Пределы роста», выпущенный Римским клубом. В нем говорилось о результатах компьютерного моделирования экономики и роста человеческой популяции на фоне исчерпания природных ресурсов. Авторы доклада предположили, что, если не произойдет никаких изменений, проблемы с ростом человеческой экспансии на Земле возникнут приблизительно к 2072 году, что приведет к внезапному и неконтролируемому снижению численности населения и промышленности. Его раскритиковали в пух и прах. Но в последние годы оказалось, что некоторые предсказания этого моделирования были верны. Как бы то ни было, «Пределы роста» сподвигли некоторых людей доказать несостоятельность этих идей. Зубрин был одним из них. Его по-прежнему сильно беспокоит пессимизм, свойственный современным публичным дебатам, и он обладает заразительной уверенностью в человеческой изобретательности и необходимости сохранять оптимистичный взгляд на вещи.

Но не все