(из чего следовало, что она сама лежала на коленях у Ксюши, но Ксюша большая, а Лана маленькая — видно, моей самой боевой подруге было не тяжело), Ксантиппа сидела на полу, привалившись головой к другому колену. А Левкиппа лежала на полу же, на подушке, опираясь спиной на мои ноги.

Как же я из них выпутаюсь? Неловко же будет…

Или нет?

А потом я вдруг ощутил странное. Мне стало так тепло… Так хорошо внутри… После всех этих боев, расчлененки, северного сияния над логовом Теней, меня словно в теплую ванну окунуло. И это тепло растапливало внутри мелкие льдинки, поселившиеся там после пулеметных очередей и боевой магии.

С этой счастливой мыслью я перевел взгляд на девочек, разглядывая их нежные спящие лица… ну, тех, кого мог видеть. А на остальных можно смотреть в магическом диапазоне… Так, стойте, что это?

Я вдруг заметил, что от предмета-компаньона каждой (ведь все они носили их на себе) теперь тянулось к их сердцу не одна нить, а две! Немного разного цвета. И одна значительно толще другой!

Блин, это что, я их сердца тоже связал⁈ Ой-ё…

* * *

p.s. Меланиппа больше не стесняется просить лайки, потому что это для Кирилла!

Глава 12

Интерлюдии: 1) Леонида Романова и разные лица, 1 января; 2) Леонида Романова и Аркадий Веселов, 2 января

Интерлюдия: Леонида Романова и разные лица, 1 января 833 года

Леониду разбудил звонок от мамы.

— Привет, доченька! — жизнерадостный голос ввинчивался куда-то под глазницы, ноющие от недосыпа. — Как там твой тортик?

— Привет, мамулечка! Все хорошо. Разрезала, зашила. Живой.

— Ой, ну отлично! Голосок-то у тебя какой усталый… Ты, наверное, сегодня к нам тогда уже не появишься?

Устало моргая, Леонида поглядела на часы, на окно. Шестнадцать двадцать пять, за окном синие зимние сумерки. Блин, заснула всего три часа назад!.. А теперь уже не заснуть снова, будет лежать, ворочаться… Не нужно было дремать в ординаторской: организм привычно решил, что больше пяти часов сна не дадут, и настроился на бодрствование.

— Нет, мам, не появлюсь, — вздохнула Леонида. — Я еле живая. И в церкви ведь вчера не была. Хочу сейчас сходить.

— Ну, Творец тебя благословит, он и так знает, что ты жизнь человеку спасала! Но, конечно, отдыхай, солнышко. Мы с папой тебя целуем. Саша с Аней и дети привет передают.

— Ага, им тоже привет.

Саша и Аня — брат и его жена. Они с детьми у родителей сидят, конечно, как водится первого числа. А Леонида вот, по ее собственному выражению, «резала тортик». Как-то так давно схохмила, и прижилось. У Аркадия вечно какая-нибудь операция, то плановая, то внеплановая, выпадала на праздник… Но родители и брат сами врачи, всегда относились с пониманием.

Хотя нет, в прошлом году это был не Аркадий, другой пациент. Точнее, пациентка. Но тоже с сердцем. Дочь военнослужащего, двенадцати лет, которая наблюдалась в их госпитале с рождения: генетический порок. Ей внезапно подошла очередь на трансплант… Леониде всегда старались пихнуть пациентов-детей и подростков — она считалась специалистом.

Кто-то умер под Снисхождение, а кто-то получил возможность прожить еще несколько лет.

Зевая, Леонида встала. Добрела до ванной. Умыться, кое-как одеться… Голову помыть? Нет, ладно, и так сойдет. Вечером помоет. Накраситься? Ну нафиг. Храм недалеко, только парк перейти, и там за кинотеатром… А может быть, и не пойдет она в храм. Может быть, просто посидит на лавочке в парке, подышит влажным зимним воздухом, на огоньки посмотрит. Так, треники, толстовка, ноги в унты, куртку поверх… Шапка? Опять же, нафиг. Да и куда ее закинула, когда пришла, теперь не вспомнить. В прихожей бардак…

Так же, позевывая, добралась до парка. Все тело болело, будто она тяжким физическим трудом занималась. А операция-то оказалась куда короче, чем обычно! Нервы потому что. Чего стоило страх подавить. И поверить в чудо. Тоже тяжелая работа. И Леониду, в отличие от детей-волшебников, в этом никакое Проклятье не поддерживает! Сама, все сама.

Леонида бухнулась на лавочку, наслаждаясь этим редкостным ощущением: что можно никуда не спешить. Что можно выбраться из дома, одетой как попало, пойти куда попало… Это у нее за сколько времени первый выходной? Недели за три? Или уже за четыре? Не вспомнить…

Празднующие горожане текли мимо. Как раз из кинотеатра высыпала толпа после сеанса. Детки на саночках и на ватрушках, взрослые, парочками и компаниями, редко поодиночке. Смотреть приятно. Все такие счастливые, довольные… Здоровые. Никому из них не нужна пересадка сердца или, скажем, почки — по крайней мере, в ближайшее время.

— Леонида?

Она вскинула голову.

Блин!!! Бли-и-ин! Ну как всегда!

— Афанасий?

Стоило в первый раз за год выйти из дома ненакрашенной, непричесанной, с немытой головой и не пойми в чем, и конечно, на дороге попался он! Бывший. Единственный и неповторимый бывший!

Что хуже всего, он был не один. То есть ее позор им не исчерпывался. Рядом стоял еще какой-то тип, вроде бы тоже смутно знакомый… Только она его помнила помоложе и без залысин.

— Творец и его ангелы, ты совсем не изменилась! — расплылся в улыбке Афанасий. — Такая же маленькая девочка!

— Точняк! — поддержал его лысеющий. — Лёнька, я тебя сразу узнал! А ты меня? Что, не похож на первого красавца курса?

— Когда это ты был первым красавцем⁈ — хмыкнул Афанасий.

— Петя? — сообразила Леонида. — Жаманин?

— Он самый! Трудно узнать, да?

— Да нет, почему… — покривила Леонида душой.

— Ну! Может, внешне я и сдал, зато у меня теперь своя клиника, представляешь! А ты где? В полостной хирургии еще? Не хочешь ко мне? Мне как раз хирурга не хватает… — весело и чересчур активно начал разоряться Петька. По всей видимости, он был уже самую малость подшофе и любил весь мир.

— Я сейчас трансплантолог, зав отделением, — сказала Леонида.

— А-а! — Петя присвистнул. — Да ты крута, подруга! Не, ну такой крупной рыбке в моем маленьком прудике делать нечего. Слышь, Афоня, а она тебя обошла на повороте! Тебе отделение так и не дали!

— Да я всегда знал, что Лёнька лучший хирург, чем я, — снова улыбнулся Афанасий. Впрочем, на сей раз улыбка не достигала глаз. — По заслугам и награда.

— Мне просто повезло, что