Причем экс-аналитик очень интересно обошел вопрос Марины. Когда Рина припомнила: «Но Кирилл улетел тридцать первого, чтобы представить друг другу каких-то двух людей…», Аркадий покивал и сказал:

— Все верно. Кирилл отправился в Каликию, где, по некоторым данным, находился один очень подозрительный ребенок-волшебник. Он должен был свести его с моим коллегой из Службы внутренней безопасности. Однако гладкого разговора не получилось, завязался бой…

Видите, да? Ни словом не соврал — но вышло так, будто я сразу полетел искать Кесаря, о котором Аркадий якобы знал еще от кого-то!

— Узнаю Кирилла, — фыркнула Ксюша. — Чуть что — сразу в драку!

— А сама-то! — защитила меня Саня.

— Так а я разве говорила, что мне это в нем не нравится?

Общий смех, к которому Аркадий тоже присоединился.

Блин, они что, серьезно? Я же, кажется, сама выдержанность! Зря на рожон не лезу… Просто вечно мне везет оказаться в разных интересных местах в разное интересное время. Знакомства у меня такие… Примечательные. Начиная с собственной матери, которая работает на режимном объекте.

Аркадий между тем продолжал:

— У Кирилла не было другого выхода, он спасал ребенка-волшебника, на которого тот подозрительный тип напал. К счастью, он вспомнил об одном из механизмов Проклятья — Суде Творца…

Дальше он рассказал и про Теней, и про вырванное сердце, и про то, как я принес это сердце в Лиманион и как оно отлично подошло в качестве транспланта, буквально за сутки восстановив Аркадию здоровье.

— Это куда больше, чем я мог рассчитывать даже в самых смелых мечтах, — очень серьезным, искренним тоном добавил теневой маг. — Даже если бы имплант, который разрабатывала моя медицинская команда, отработал бы идеально, мое здоровье все равно уже было слишком подорвано. В самом лучшем случае я протянул бы еще два-три года, вряд ли больше. И уж точно такую жизнь нельзя было бы назвать полноценной. А теперь — сами видите! — он развел руками.

— Ой, а ведь у вас какая-то романтическая история есть! — воскликнула Ксюша, пожирая его глазами. — Вы выздоровели и хопа — сразу предложение кому-то сделали! Это, выходит, давно были влюблены? И она вас ждала?

— Ксюша! — Левкиппа и Ксантиппа одновременно толкнули ее локтями в бок. Но как-то… Не очень искренне и с запозданием, она уже всю свою длинную фразу проговорила.

— Ничего подобного, — улыбнулся Аркадий, как ни в чем не бывало. — Вы слегка переоцениваете мое обаяние. На те фотографии неприятно было смотреть, да? Вот и в жизни так. Пациенты в таком состоянии могут возбудить чувство сострадания, уважения, может быть, даже более глубокие дружеские чувства — но едва ли романтическую любовь. Во всяком случае, у психически здоровой женщины. И так тому и следует быть. С моей же стороны у меня просто не было сил ни на какую романтику. Да что там, я больше десятка лет даже не мог позволить себе досыта поесть, чтобы не рисковать промыванием желудка!

— Ой, — сказала Лана. — Возьмите еще курочки?

— Спасибо, с удовольствием… Очень вкусно.

Ел он, кстати, в этот раз вполне пристойно. В смысле, просто много, как и полагается мужику его возраста и телосложения, но без фанатизма. Примерно наравне со мной: мне-то нужно было восстанавливать энергию после полета, а его Проклятье энергией подпитывало.

— А как же вы без любви тогда женились? — не отставала Ксюша.

Я заметил, что остальные девчонки ее все-таки не затыкают. Видно, тоже было интересно.

— Кто сказал, что без любви? — Аркадий мечтательно улыбнулся, точно такой же мечтательной улыбкой, как вчера утром. — Мне отец еще давным-давно говорил: любовь познается в браке. Ох как я теперь его понял!

— Ничего не понимаю, — Ксюша мотнула головой.

— Если повезет, поймешь потом, — вздохнула Рина.

— Слушай, а на ком ты все-таки? — не выдержал я. — Это кентарх Теплеева?

— Почему на ней-то? — неподдельно удивился Аркадий. — Ты за кого меня принимаешь? Она же еще девочка.

— Хм, а мне казалось, она у тебя там самая красивая… Тогда Клавдия Рашидовна? Она-то точно не девочка, — не удержался я. А то на одну мою подколку от взрослого Теня приходится штуки три минимум. Надо восстанавливать равновесие.

— Что⁈ — вот тут я его реально шокировал. Ха! Есть попадание, есть пробитие! — Она замужем!

— Ну, я откуда знаю! Значит, это кто-то, кто мне не знаком? — мне даже захотелось совершенно по-детски показать соратнику язык.

Аркадий шлепнул себя по лбу.

— Нет, ты серьезно не понял? Или издеваешься?

— Я серьезно! Не на докторе Романовой же ты… — тут я осекся. — Что, реально на ней⁈

Упс! Дошутился! Блин, как чувствовал поначалу, что его надо от этой мегеры спасать! Хотя не такая уж она и мегера, как выяснилось, но все равно слишком жесткая дама, на мой вкус. Впрочем, если больной не хочет спасаться, то медицина бессильна.

— Ой, простите… — тихо сказала Меланиппа, — а у вас фотографии этой доктора Романовой есть? Мне ужасно любопытно!

Аркадий тоже не смог ей отказать, и фотки у него, разумеется, были. Причем Леонида Георгиевна заслужила полное одобрение моих подруг! Вот бы никогда не подумал. Девчонки повздыхали: «Красивая такая! Как ей медицинская форма идет. И очки тоже! Сразу видно, что душевный человек! И умная!»

…Нет, все-таки экс-аналитик знал, что делал, когда начал разговор со сплетен о собственном матримониальном статусе. Эта животрепещущая тепа отживотрепетала по максимуму, процентов на семьдесят оттянув внимание девчонок. Говорил же я, даже у лучших из них логика очень сильно набекрень. Хотя, возможно, у этого есть глубокий эволюционный смысл: типа женскому полу надо в первую очередь о выживании вида заботиться, отсюда эта повернутость на браках и детишках, даже едва знакомых людей?

Короче говоря, новости о грядущей экспедиции в Междумирье для снятия Проклятья, возможной глобальной войне и прочем не вызвали у них такого уж шока. Типа: «А-а-а, вон как оно на самом деле! Ну ладно, Кирилл молодец, разобрался, мы заняли правильную сторону, плывем дальше!» У Рины, правда, что-то странное проскальзывало во взгляде, когда она смотрела на меня, но тоже скорее хорошее, чем плохое.

Тем более, что Аркадий даже уничтожение Теней умудрился подать как спокойное спланированное мероприятие с минимумом жертв, а не крайне неприятное мочилово, каким оно осталось в