Григоровский меня тогда в свою команду позвал, — на сей раз Леонида сказала почти правду. «Почти» — потому что к этому везению были приложены с ее стороны тонны и тонны работы.

— Наверное, повезло, — задумчиво сказал Афанасий. — Не позвал бы — мы бы поженились. И я бы не встретил Ларису.

— Да, ты ведь тогда еще женился, — кивнула Леонида с фальшивой сердечностью. — Как детки, есть?

— Дочка, — кивнул Афанасий. — Ух, тяжело поначалу приходилось! Дедушек-бабушек ведь нет. Так что ты верно сделала, Лёнька, что выбрала карьеру.

«Не я выбрала! — захотелось крикнуть даже не Леониде, а обиженной двадцатилетней девочке внутри нее. — Ты сам сказал, что давай, мол, поженимся, но детей пока заводить не будем! А я сказала, что нет, если брак, то сразу дети, я иначе не понимаю! И что, забыл уже⁈ Ты не семью хотел, просто секса!» Но взрослая Леонида, естественно, промолчала, продолжая невозмутимо улыбаться.

Петька, несмотря на подпитие, почувствовал рост напряженности, и весело гоготнул.

— А у меня трое! Я на своем бухгалтере женился, так жена их, пока мелкие были, всех на работу с собой таскала, а сейчас старшая уже нам помогает немного с документами, представляете? Умница такая!

— Умница! — вот теперь Лёня улыбнулась искренне. — Это ей лет десять, наверное?

— Восемь! — с понятной гордостью объявил Петя.

— Ой, у меня племяшке столько же!

…

Встреча с Афоней выбила из колеи, и даже долгая молитва в церкви не могла вернуть утраченное равновесие.

В день после Снисхождения в любимом храме не было пусто: люди забегали, люди убегали; те, кто не успел вчера, те, кто знал, что не успеют на День Памяти… Молитвенные коврики, обычно лежавшие стопкой, были сброшены как попало. Леонида взяла один и еле нашла свободное местечко в углу, у фрески святой Екатерины из Ави, которая считалась покровительницей мирного размышления.

Склонив голову, сцепив руки в молитвенном жесте она то ли молилась, то ли тихо думала.

«О Творец, знаю о своей гордыне. Знаю, что не смогла переступить через страхи и довериться мужчине, как положено женщине. Знаю, что очерствела сердцем, оделась броней. Но… Неужели я уже упустила все отпущенные мне шансы? Неужели я и в самом деле выбрала карьеру — только карьеру и ничего больше? Или таков путь, который Ты мне уготовил? Может быть, в этом мое служение? Подскажи, укажи мне правильный выбор! И дай силы принять его!»

Однажды, разговаривая о вере с Леонидой-подростком, отец серьезно сказал ей: «Если у тебя под ножом живой человек, надеяться только на себя — верный путь к алкоголизму или к чему похуже. Мы все в руках Творца. Никогда не забывай об этом, и справишься с любыми трудностями, которые Он тебе ниспошлет».

Леонида честно старалась. Но когда ты спас столько человек, сколько она спасла; и убил столько, сколько она убила… Нельзя совершенно истребить червячка сомнения из своего сердца. А точно ли все идет ко благу? Точно ли небеса над головой не пусты? Точно ли она услышит ответ, если будет внимательно слушать?

И все же ей стало чуть легче.

Она вдруг вспомнила: если с Весёловым не случится чего-то непредвиденного, скорее всего, ему больше не потребуются регулярные наблюдения, и медицинскую команду «три-а» Служба распустит. (Вот Кречетов будет рад! Он давно хотел полностью в свою «элитную» клинику сбежать… Скатертью дорога, как по ней.) Значит, у Леониды появится больше свободного времени! Может быть, зарегистрироваться на сайте знакомств? Или пореже пропускать воскресные службы? Хотя все, кто регулярно ходит на службы и подходящего возраста, поголовно женаты… В принципе, можно в спортзале, куда она ходит, записаться на уроки единоборств — там сплошные мужчины. Еще и мускулистые такие…

Нет, неподходящие мысли для храма!

Вздохнув, она трижды поклонилась алтарю, встала с коврика и убрала его на место, заодно выровняв стопку. Надо пойти домой и лечь спать пораньше. Завтра с утра на работу.

Интерлюдия: Леонида Романова и Аркадий Весёлов, 2 января 833 года

Леонида пришла в госпиталь в шесть утра, за два часа до начала своей смены. Событие для нее совершенно рядовое: обычно эти утренние часы она тратила либо на работу с документами, либо на лишний визит к Аркадию, либо на осмотр других трудных больных, которых готовила к операции или которые после нее восстанавливались. Правда, второго января она из принципа не хотела этого делать. Но все равно проснулась в четыре утра и не смогла заснуть обратно — что ж теперь!

Ноги сами по привычке понесли ее в «магистерскую» палату на десятом этаже, но она вовремя себя поймала. Он, скорее всего, не там. Если проснулся, небось уже умчался куда-то по делам. А может, и вообще в госпитале не ночевал. У палаты, скорее всего, сидит пост охраны. Завтра, ей сказали, эту охрану усадят у одного из стерильных боксов.

Леонида считала, что это глупо. Аркадий уже вчера начал метаться везде электровеником, кто-нибудь его непременно заметит и если не узнает, то хотя бы сопоставит. Притворяться, что он по-прежнему больной при смерти — ну, такое… Хотя Василий Васильевич как-то сказал ей, что обыватели склонны переоценивать могущество спецслужб и иногда самые дубовые методы обмана срабатывают на удивление хорошо. Ну, разве только из расчета на дуболомов…

«А ведь все-таки надо бы его осмотреть еще раз, хотя бы для очистки совести, — подумалось ей. — Напишу в мессенджер, приглашу зайти ко мне в кабинет».

Но писать не стала и пошла почему-то не в кабинет, а в спортзал в закрытой части крыла, который из-за таинственного влияния Аркадия — ей всегда интересно было, как вроде бы всего лишь старший аналитик может распоряжаться такими ресурсами! — был оборудован специально под его нужды. Фактически же сам Аркадий им пользовался редко, чаще в нем тренировались его охранники и иногда врачи. Именно для них там появились тяжелые блинчики для штанг и кардиотренажер. Сама Леонида тоже иногда добирала там часы на беговой дорожке.

Ага, интуиция ее не подвела! Аркадий обнаружился именно в спортзале. Тягающим штангу! Стокилограммовую, судя по числу блинов! Она узнала эту широченную спину от двери. Ого, а коса на затылке — это что-то новенькое, вчера утром ее не было. Он что, магией волосы отрастил за сутки? В принципе, насколько она помнила «методичку по маг-медицине», которую сама же составляла, ничего невозможного в этом не было. Только зачем?

А