и для их изучения мне дали кучу книг и пару недель, для освоения. После чего мне предстояло сдать небольшой экзамен. В случае получения отрицательной отметки, со мной пообещали сотворить что-то страшное. До дня икс я мог в лаборатории не появляться, а вот после того, как я сдам теорию, мы с Григорием перейдём непосредственно к практике. Информации было так много, что я ушёл в изучение основ некромантии с головой, стараясь не отвлекаться ни на что другое.

Радовало только то, что Егор воспринял это задание как своеобразный вызов. Он чрезвычайно ответственно подошёл к изучению доступных нам книг, чтобы составить наиболее приемлемую программу обучения. Про Лазарева я ему рассказал, не уточнив, правда, что именно этот Лазарев — император Григорий. Когда-нибудь я их точно познакомлю, например, когда сдам этот чёртов экзамен, и предок будет пребывать в хорошем настроении.

Сам же Лазарев теорию мне практически не даёт, говорит, он полностью уверен в том, что я умею читать. И ему даже в голову не приходит, что уметь читать и понимать то, что ты только что прочитал — это ни черта ни одно и то же. В общем, мы с ним немного застопорились на некромантии. А ведь чисто теоретически, именно заклятья магии смерти должны получаться у меня чуть ли не на инстинктивном уровне, только вот, почему-то не получаются.

В конце концов, Григорий плюнул в очередной раз на всё остальное, и мы вплотную занялись исключительно некромантией. Он даже забыл про физическую подготовку и боевую магию, мне на радость. Потому что я не видел в них ничего хорошего, да и особого эффекта от моих беганий по туннелям не замечал.

— Дима, ты оглох? — я догадался обернуться, и, наконец, увидел того, кто так настойчиво пытается привлечь моё внимание. Точнее, ту.

На подоконнике сидела девчонка со Второго факультета, улыбалась и махала мне рукой, призывая подойти.

На наш курс вообще поступило только четыре девочки, и все они учились на Втором факультете. Лео с Романом, несмотря на скабрёзные шуточки, довольно практично отметили, что у девушек со Второго, учитывая нашу печальную статистику, есть реальные шансы удачно выйти замуж. И их высказывания уже не воспринимались скептически, потому что и в предыдущем году девчонок поступило не слишком много, всего десять, и только двое были с Первого факультета.

Мне все эти танцы вокруг девчонок были пока неинтересны, но внезапно стало любопытно, зачем она меня позвала? Вроде на охренительно великолепную партию я не тяну, а Лиза Ершова имела все шансы на отличнейшую партию, даже если бы парней в этот год поступило в десять раз меньше, чем девчонок. Она очень красивая, очень. Даже Ромка как-то оглянулся, увидев её в коридоре, ещё и присвистнул. Парни со Второго растекались у её ног, как мороженое в сауне, но самым ярым поклонником этой красотки стал Денис Полянский. Если бы не тот конфликт, произошедший между нами в самом начале года, я бы с уверенностью мог сказать, что мне его жаль. Чем больше внимания он уделял Лизе, тем меньше своего она отдавала взамен.

Не попали под её очарование только Егор Дубов и я. Ну со мной всё понятно, каким бы недалёким я ни был, но вот эта особенность Тёмных мне известна — мы довольно поздно начинаем интересоваться противоположным полом. Гораздо позже, чем наши ровесники. Вроде ближе к совершеннолетию я начну испытывать влечение к девушкам. С чем это связано, не могу сказать, не выяснял. Мне подобные знания были не так уж и интересны.

А вот почему Егор не обращает на неё внимания — это просто загадка века. Лиза откровенно наслаждалась повышенным вниманием к своей особе, но было незаметно, что ей это внимание внове. Наверное, была самой красивой девочкой в яслях, и уже там мальчишки дрались за то, чтобы принести ей горшок.

Непонятно было другое, она зачем-то весьма настойчиво пыталась привлечь моё внимание. С того самого первого раза, когда села рядом со мной на целительстве. Хотя, возможно, это моё равнодушие её задело, и она решила, во что бы то ни стало, включить меня в свою свиту. Тогда почему она Егора не трогает?

Все эти мысли промелькнули в моей голове за тот короткий промежуток времени, пока я подходил к ней.

— Привет, странно видеть тебя одну, — я довольно бесцеремонно навалился животом на подоконник рядом с ней. Теперь, чтобы разговаривать со мной, ей приходилось выворачивать шею. Сделав эту небольшую пакость, я наклонил голову и посмотрел на неё сквозь отросшую чёлку.

— Я сбежала, — она негромко рассмеялась. Я что думал, что она будет терпеть неудобства? Идиот наивный. Лиза двумя движениями скинула туфли на пол и забралась на подоконник с ногами. Теперь ей было меня прекрасно видно, а у меня прямо перед лицом очутились очень милые ножки с ноготками, выкрашенными тёмно-бежевым лаком. — Дим, почему ты от меня прячешься? Я что, такая страшная?

— Я прячусь от тебя? — я удивлённо посмотрел на неё.

— Конечно. Я постоянно пытаюсь с тобой поговорить, но ты быстро сбегаешь в неизвестном направлении. — Хм, ну, скорее всего, я её просто не замечал. В последнее время Гриша с Егором выжимали из меня все соки. Словно сговорились, гады. Чтобы привлечь моё внимание, меня сейчас нужно ударить чем-то тяжёлым. Ей я это говорить, разумеется, не стал. Пускай помучается.

— И о чём ты так сильно хочешь со мной поговорить?

— О чём угодно, — она задумалась. — Ты милый и забавный, с тобой весело, — добавила она. При этом Лиза оставалась предельно серьёзной. Так вот оно что, тебе нравится, что я не обращаю на тебя внимание. Наверное, обожающие лица идиотов, которые её постоянно окружают, надоели девчонке до колик. А тут… Занятный, милый и забавный, да ещё и перспективный экземпляр, отец у которого очень известный, богатый и влиятельный человек. Можно и напрячься, чтобы привлечь внимание. А всякие там Полянские, это так, для развлечения, если не удастся заполучить более выгодную партию.

— Ну, давай поболтаем, — я посмотрел в окно. — Отвратительная погода.

— Да действительно. Этот дождь и великолепный пейзаж бескрайнего болота. Хочется поплакать и слегка сдохнуть, — я посмотрел на неё более внимательно. — К тому же у меня в такие мерзкие дни активизируется дар и его становится очень трудно контролировать.

— И что у тебя за дар?

— Малефициум, — знакомый голос прозвучал