чтобы он почувствовал. Ее движения медленные, соблазнительные, и она явно наслаждается тем эффектом, который производит.

Элиниор, изображающий из себя невинного, спрашивает:

— Ну, девчонки, вы сегодня что-то разошлись. Что случилось?

Мика, не сдаваясь, продолжает:

— Ничего не случилось. Просто мы, наконец, решили сказать тебе правду. Ты слишком идеален, чтобы это игнорировать. Вот смотри, — она жестом указывает на его торс, который он заранее оголил, предупредительно распустив завязки на одежде, — это вообще законно? Ты выглядишь, как герой из древнего эпоса.

Мика нагибается еще ниже, упирается грудью в грудь Эли и добавляет:

— Эротического эпоса, конечно.

Ника мягко кладет руку на его плечо и говорит с легкой ноткой игривого вызова:

— Мика права, но она забыла упомянуть твои руки, — она проводит пальцами по его предплечью, явно наслаждаясь моментом. — Ты же постоянно тренируешься в зале, да?

— Ага, в зале. В постели он постоянно тренируется с 9 вечера до 3-х дня, — ляпнул я про его лень. Как ляпнул, так и понял, как это прозвучало в контексте разговора.

Девушки резко покраснели и возбудились еще сильней.

— Это видно, — продолжила Ника. — Сильные, но такие… ух…

Сцена становится еще более откровенной, и напряжение в воздухе достигает пика. Ника, продолжая играть с Элиниором, решает перейти на новый уровень, явно намекая на его физическую силу и… другие достоинства.

— Элиниор, — она слегка наклоняется к нему, ее губы почти касаются его уха, когда она шепчет: — Я всегда думала, что мужчина с такими руками… должен быть силен во всем. И я уверена, что ты не разочаруешь.

Мика, не желая оставаться в стороне, подхватывает тему. Она садится ближе к Элиниору, ее грудь почти касается его руки, и она смотрит на него с таким выражением, от которого сложно отвести взгляд.

— Ника права, — с игривой улыбкой говорил Мика: — Я уверена, что ты… вынослив во всем. И, возможно, даже слишком.

Ника, не отставая, смеется и добавляет:

— О, Мика, ты так скромно выражаешься, — она снова наклоняется к Элиниору, ее губы почти касаются его щеки. — Я бы сказала, что он не просто вынослив. Он… мощный. И я готова поспорить, что он знает, как этим пользоваться.

— Ну, девчонки, вы сегодня явно решили меня проверить.

— Проверить? Нет, Элиниор. Мы просто хотим убедиться, что ты… соответствуешь ожиданиям.

Ника добавляет:

— И, возможно, даже превосходишь их.

— Ну что ж, — он говорит, его голос звучит чуть глубже, чем обычно, — если вы так уверены в моих… способностях, может, стоит это доказать?

Мика и Ника переглядываются.

— Мы только за, — их слова прозвучали как обещание.

— Но ты должен постараться, — добавляет Ника, ее глаза блестят.

Я сижу, широко раскрыв глаза, что, черт возьми, вообще происходит?! Просто офигел от такого зрелища. Я никогда не видел, чтобы Мика и Ника вели себя так… откровенно. Да и просто ТАК. Всех пристающих мужиков они отфутболивали так, что их самооценку потом из ада месяц не вытащить было. Элиниор же улыбается все шире.

— Мы уходим, — завопил я, вытаскивая Эли из зала.

— Ччччччто это было?!

— Ты же сам спросил какая энергия главная у меня? Вот она! Я всех обольщаю!

— Возьмешь меня в ученики? — сразу же выпалил я.

— А то! Только попозже. Когда повзрослеешь.

— Я так и не понял, а почему мне нельзя развиваться?

— Эх, — вздохнул Эли, — если бы мы делали как доченька говорит, ты бы сейчас в скафандре из моей энергии не ходил.

— Почему? — не понял я.

— По двум причинам. Потому что, если бы ты развивался сам, то это было бы намного медленнее. Соответственно сейчас более слабой энергией влиял бы. А во-вторых, контроль был бы тоже намного лучше.

— А Мика и Ника тебя потом не убьют, ну когда отойдут?

— Да не, они толком то и помнить не будут, что тут плели. Только то, что перевозбудились смотря на меня. Но я то тут причем? Меня не обвинишь. Я по своей природе секс-бомба.

— Удобно! А расскажешь как взрослел?

— Конечно!

И мы долго болтали о приключениях Эли в детстве.

***

В последнее время я заметил, что Джин был особенно серьезен. Наконец он пришел ко мне:

— Глава, — необычно серьезно начал Джин, — до нас начали доходить слухи, что Казама, Санада и Акияма подумывают сговориться и пойти на нас войной. Это неприемлемо.

Я задумался, что же делать. И придумал.

— Джин, сделай что угодно, но так чтобы все три армии пришли на поле Асига.

— Ты хочешь дать бой им всем сразу?

— Именно. Потерь не будет, обещаю, — и подумал про себя, если не выйдет мой план, натравлю на них Эли. Тогда им Ода еще цветочками покажется.

И Джин все устроил. Хитро притом. Послал им письма с оскорблениями. Притом не от меня.

От Казамы написал Санаде: «Ваши воины — трусливые зайцы, а ваш полководец — старый козел, который не может отличить меч от палки!»

От Санады Акияме: «Ваши солдаты — грязные свиньи, а ваши знамена — тряпки, которые годятся только для вытирания пола!»

От Акиямы к Казаме: «Ваши воины — жалкие ничтожества, а ваш полководец — глупый хвастун, который боится собственной тени!»

Вот интриган! Не ожидал от него такого. В общем, они собрались на поле Асига. Я тоже пришел и вызвал их всех на дуэль. Ну как, дуэль. Если трое на одного можно считать дуэлью.

Я, стоя на возвышении перед собравшимися воинами трех кланов, поднял руку, чтобы привлечь внимание.

— Санада, Казама, Акияма… Вы трое слабы поодиночке. Выходите сразу. Я раздавлю вас, как жалких щенков, чтобы вы наконец поняли, кто здесь настоящий хищник.

Эти слова, резкие и уничижительные, повисли в воздухе, словно вызов, брошенный прямо в лицо. Они не оставили места для сомнений — это был не просто вызов, это было оскорбление, которое нельзя было проигнорировать.

Казама, известный своей гордостью и горячим нравом, первым выходит вперед. Его лицо красное от гнева, а глаза сверкают, как раскаленные угли.

— Ты что, совсем с ума сошел, Саката?! — кричит он, сжимая кулаки. — Ты думаешь, что можешь справиться с нами тремя сразу? Ты ни во что не ставишь нас, своих соперников? Это не вызов, это