мог говорить, говорил, что загорелся сам, внезапно. В квартире, где произошло возгорание, нет ни запаха горючего, ни следов пожара. Даже натяжные потолки белоснежные. Чуть-чуть испачкано постельное белье в кровати, где лежал Сверло, и то не сажей, а так… чем дети пачкают. С врачами поговорили члены группировки, но единственно, чего добились – Сверло стал получать морфий в капельнице без ограничений. И всё равно кричит. Врачи говорят, ничего сделать не можем, везите, мол, в Германию.

– Ладно, что-что, а сверло новое найдется и поближе. Дальше.

– Дальше мы – то есть я – послал в рощу, что у поместья, автомобиль технического наблюдения. Для перехвата возможных радиосигналов и обследования территории беспилотным летающим аппаратом.

– И?

– И водитель-оператор, он в одном лице, и сам автомобиль, и беспилотный летающий аппарат исчезли.

– То есть?

– А вот исчезли, и всё.

– Ладно, оператор, но автомобиль… Там же маяк.

– Маяк был перемещён на тяжелый фургон, который мы нашли под Ростовом, водитель фургона ни слухом, не духом. Ну, а автомобиль в принципе предназначен для маскировки, легко принимает вид ремонтной машины, продуктового фургончика, санитарного автомобиля, да любого мелкого грузовичка. Специфика наружки. Пойди, найди его. Нет, если объявить в федеральный розыск, то шанс появится, но у нас и без того в розыске машин много больше, нежели помещаются в память стандартного сержанта. В общем, я, конечно, могу подать заявку…

– Но автомобиль может быть на Кавказе, в Средней Азии или на дне Цимлянского моря.

– Исключить не могу, – сказал Решительный. Какой-то он сегодня совсем не решительный.

– А… Дело о каменских людоедах – это, случайно, не Триар.. Не Халдей?

– Вполне вероятно, – взбодрился Решительный. – То есть во-первых, никакого дела каменских людоедов нет и не будет, решено не лить воду на мельницу врагов, а считать, что полицейские (фамилии автор нарочно не называет) пали жертвой палёной водки, и потому нужно принять меры к производителям, поставщикам и продавцам поддельного алкоголя. Пока это окончательное решениею. Оно и просто, и выгодно, и дело закрыто. Но, во-вторых, сегодня днем на рынке Каменки в мясном павильоне обнаружена сожительница полицейского (фамилии опускаем).

– Что значит – обнаружена? – спросил Осторожный.

– Без признаков жизни.

– Убита?

– Подавилась окороком.

– Асфиксия в результате спазма гортани, – поправил Умник. – Предварительный диагноз. И да, эксперт считает, что значительная часть продуктов – человечина. Конечно, необходим анализ ДНК.

– Значит, всё-таки дело будет? – спросил Осторожный.

– Нет. Квоты на проведение подобного рода исследований в Каменском районе уже выбраны. Мы не в Чикаго, мой дорогой.

– А продукты?

– А что продукты? На рынке есть смотрящий, он что-нибудь придумает. Распределит по точкам и продаст по акции в порядке импортозамещения. Я уверен, что уже продал.

– Ну, а Халдей с какого тут боку?

– Это я могу доложить, – вернул инициативу Решительный. – В порядке борьбы с коррупцией у поста дорожно-постовой службы было организовано аудиовидеонаблюдение с помощью камеры высокой четкости. И камера зафиксировала Халдея, обратившегося к вопросам к полиции.

– Что же он спрашивал? – поинтересовался осторожный.

– Как проехать на рынок.

– Ага!

– Более того, отчетливо видно, что у Халдея на ремне висит «Маузер» в кобуре. Большой такой.

– И как прореагировали на это полицейские?

– Никак. Они решили, что Халдей – участник какого-нибудь рекламного шоу. Артист, в общем.

– Но всё-таки проверили оружие?

– Они утверждают, что по их глубокому внутреннему убеждению это была бутафория, и не хотели давать повод для насмешек над квалификацией российской полиции.

– По глубокому внутреннему убеждению? Ну-ну, – сказал Умный. Все посмотрели на него, но продолжения не последовало.

– Тогда я со своими людьми проверил рынок. На рынке установлено восемь камер наблюдения, но ни одна из них не работала. Тем не менее, путем опроса удалось установить, что человек, похожий на Халдея, зашел в мясной павильон и спустя несколько минут вышел. Каких-нибудь подозрительных звуков слышно не было. Потом в течение получаса никто в павильон не заходил, а когда, наконец, зашел человек от смотрящего, он обнаружил труп гражданки (фамилию автор упорно не указывает. Во избежание).

Затем он, помощник смотрящего, оперативно отследил путь Халдея.

– Что-то он больно резвый, помощник.

– Он бывший капитан милиции, между прочим.

– Тогда понятно. Бывает.

– Халдей сел в Ниву-Шевроле, номер был закрыт матовым стеклом – или так рассказали помощнику, – но Халдей проехал недалеко. В магазине «Охота и Рыбалка» он купил пневматическую реплику пистолета «Маузер», батарейки, фонарики, леску, спички – видимо, готовился к ночной рыбалке. А в соседнем магазине «Школьные товары» приобрёл глобус и карту Тихого океана.

– А это-то зачем?

– Кто ж их, халдеев, поймет? Может, школе подарит. С леской, фонариками и пневматическим пистолетом.

– Это он над нами издевается, – сказал Осторожный.

– Зачем? – спросил Умник.

– Знал бы…

– Значит, предъявлять ему полиция ничего не будет?

– Нет. Пока не рассосется дело с людоедами…

– А когда оно рассосется?

– Там одних трупов с полсотни, вот и прикинь, когда. Никогда, – сказал Умник.

– Никогда – это может затянуться.

– Терпеть Халдея никто не будет, и каменская полиция постарается с ним разобраться. Решительно.

– Нужно предупредить, – сказал Осторожный.

– Кого? Каменских? Я человек широких взглядов, многое могу понять, тем более в смутные времена, но не люблю тех, кто покрывает людоедов.

– Да и мы не любим, – примирительно сказал Осторожный и разлил остатки водки по стаканам.

17

Опасения, что электромагнитные, световые (как часть электромагнитных), акустические и прочего рода волны не дадут спать, не оправдались. Спал я спокойно, не слишком крепко, но и не слишком робко. Как положено спать здоровому человеку летом при ясной погоде в палатке, расположенной в центре охранного периметра. Да, периметр я теперь чувствовал. Территориальное обучение в действии. То есть я его, периметр, чувствовал и раньше, канавку по границе владений, только не знал, что он охранный. С системой распознавания «свой-чужой», касающейся, впрочем, только живой материи. Человека и существ массой свыше тридцать пяти килограммов. Всякие зайцы, лисы, коршуны, филины и даже молодые ягнята и волчата могут пересекать его невозбранно. Но звоночек будет.

Турник, поставленный накануне, я не тронул: пусть бетон покрепче схватится. Обычная пробежка, обычные отжимания под сержантское «давай, работай» Влада, обычный заплыв туда, сюда и обратно, и опять, и снова. Шестьдесят минут, секунда в секунду. В график дня укладывался. Учитывая, что я проснулся в пять тридцать, и затем десять минут провел в созерцании карты Тихого океана, которую приклеил скотчем к стенке палатки. Для романтики. Словно я господин Робинзон из старой книжки с картинками пером. Ну, и защита сознания тоже. Вдруг кто-то из наемных специалистов мыслечтения за мной подсматривает – а