— Понял, жду адрес, — отрезал он абсолютно нейтральным голосом. Таким, к которому я привыкла на планерках. Тем, что так вымораживал Степанову. — Я уже близко.

Я тоже была близко и хотела списать сбившееся от разговора дыхание на быструю ходьбу. Ребенок уж точно бежал.

— Лия, твое приглашение еще в силе? — Господи, что я буду делать, если нет… — Я буду у тебя через три минуты. Только с Любой.

— Что случилось? — только и спросила подруга, потому что была действительно настоящей подругой.

— Случился Кирилл. Я все тебе объясню. Потом.

— Я тебя жду.

А больше мне ничего и не надо. Целый два человека меня ждут. Это такое счастье…

У подъезда я оглянулась, хотя и понимала, что Вербов не доедет так быстро. И позвонила в домофон. Люба поспешила ответить, что это мы, как еще недавно проделывала с Гришей. Мы поднялись наверх.

— Лия, мы без подарков, — сказала я вместо «С наступающим!», отодвигая от лица шуршащий дождик.

— Каменцева, у тебя с башкой все в порядке?

Нет, давно нет… И волосы под шапкой выбились из хвоста.

— Не называй меня так. Я не хочу слышать эту фамилию, — прорычала я шепотом, чтобы меня услышала только хозяйка гостеприимного дома, но не Люба. Малышке хватит на сегодня взрослых разборок. Ей вообще всего хватит: пять лет пыталась создать ей спокойную жизнь и смела ее одним несчастным корпоративом. Господи боже ж ты мой… Ну почему Вербов избрал экспресс-метод для знакомства? Почему у меня все не как у людей…

— Лиза, ты плачешь?

Лия моргала. Или моргала все-таки я? Подняла пальцы к глазам — мокрые. Лия присела подле Любы и почти сорвала с нее куртку, отправляя поиграть к детям. Потом снова уставилась на меня, расстегнувшую только молнию на пуховике.

— Что он тебе сказал?

— Не важно! — отмахнулась я соленой рукой. — Главное, что он приперся к новогоднему столу, чтобы сказать, какая я сучка. Я все бросила и сбежала…

— Ну что ты не раздеваешься? Я тебе сейчас за старый год коньяка плесну… Голова сразу болеть перестанет!

Она улыбалась: ее улыбка — это восточная пряная смесь из сочувствия, поддержки и ободрения.

— Не надо, — я просто стянула полы пуховика, не в силах отыскать начало молнии. — Я только Любу привела.

— Не вздумай возвращаться к нему! — Лия с такой силой схватила меня за плечи, точно решила поднять в воздух и встряхнуть. Сделай она это, я бы по винтикам и шурупчикам рассыпалась прямо у ее ног.

— Я не к нему… — ответила я с горькой улыбкой. Горькой, потому что на губах остались дурацкие непрошенные слезы.

Лия отступила на шаг — на короткий, как у лилипута. Только для того, чтобы вернуть мне возможность дышать.

— Меня ждут внизу. Я знаю, что это свинство спихивать тебе ребенка… Я не хотела… Мы действительно собирались встретить НГ дома… Вчетвером… Кирилл как чувствовал… А, может, отец ему что-то сказал…

Я опустила глаза, не вынеся испытующего взгляда подруги.

— А мне ты хоть что-то скажешь? Ты что, у меня за спиной крутишь романы и я не в курсе… Давно? Кто он? Говорить не хочешь?

Вопросы вылетели автоматной очередью, расстреляли меня в грудь — стало трудно дышать, а говорить — вообще нереально.

— Я не знаю, как сказать…

И когда — хлопнула дверь и в коридор вихрем выскочили обе подружки. Катька повисла на маме с криком, что у Любы теперь есть папа… Рот бы им всем зашить! Мелким бабам!

— Лиза…

Глаза Лии, и так большие, сделались, как плошки. Ну как я скажу про Вербова? А он и не дал мне ничего сказать, позвонив сообщить, что ждет меня у подъезда.

— Я спущусь через пять минут.

— Да хоть через десять.

В его голос вернулось веселье, в мой — совсем немного. Я спрятала телефон в карман пуховика. Как сейчас уйти?

— Лиза, у вас уже новые планы? Если нет, ты можешь пригласить его к нам. Без проблем.

Я жевала губу, ища правильные слова.

— Лия, ты не хочешь видеть его еще и за своим столом. Он тебе в офисе до чертиков надоел.

Да, я это сказала! Только Степанова не поняла:

— Кто?

Да, этот пазл в нормальной голове сложиться не может. Я на секунду зажмурилась, набрала побольше воздуха в грудь и выдала:

— Григорий Антонович… — и после паузы, за которую глаза Лии выросли еще вдвое, добавила: — Вербов. Не спрашивай, почему… Я сама не знаю…

— Ты меня подставила, да? — теперь глаза Степановой сузились, голос сел до злого хрипа, а не шепота. Мы еще подруги, да? — Я, как идиотка, распиналась перед ним… А ну идите к себе! — это она кричала на девчонок, и те, поджав хвосты из волос, пропали из коридора.

— Лия, послушай! — я тоже почти кричала. — Это случилось в пятницу.

— Что случилось? — теперь я услышала ее шепот.

— У меня поехала крыша… Лия, я не понимаю, что делаю, но я это делаю… С ним! Пожалуйста, оставь у себя Любу. Я ее утром заберу.

— Это я, типа, подарок Вербову на Новый год делаю?

Господи, я никогда не слышала у Лии такого голоса — даже когда она орала на расшалившихся детей. На меня она не орала, но лучше бы кричала. От тихого голоса я дергалась, как от удара розгой.

— Мне подарок, Лия, мне…

— У тебя действительно крышу сорвало. Этот гад, типа, такое условие поставил, чтобы оставить тебе работу из дома? И ты, идиотка, согласилась! И еще ребенка втянула…

Я снова зажмурилась — на сей раз, чтобы не заплакать! Хотелось затопать ногами, как маленькой, и кричать — нет, нет, нет!

— Лия, он сделал мне предложение…

То, что он делал, нельзя было назвать предложением… Это вообще не имело названия. Нет, название было — сумасшествие! Он предложил мне вместе с ним сойти с ума.

— В пятницу?

Лия не отстанет, Лия вытрясет из меня душу.

— Лия, пожалуйста, не сегодня… Сегодня об меня уже вытерли ноги. Как же я хочу, чтобы этот год закончился и с ним закончились все мои проблемы.

— Мне кажется, твои проблемы только начинаются. Кто он вообще, этот Вербов…

Это не вопрос. А если и вопрос — я не знаю на него ответа. Пока не знаю…

— Ты про старшего? С ним я познакомлюсь в четверг. Со всей их семьей. У Гриши два брата, чуть старше моей Любы. И одиннадцать кошек. Лия, у него одиннадцать кошек. Я буду двенадцатой.

— Лиза…

        Я выставила перед собой руку, и Степанова отступила еще на шаг, и я отступила под дождик.

— Я же сказала, что сошла с ума. Мама говорит, это полезно… Даже в моем возрасте. Лия, не суди меня, пожалуйста. Хотя бы сегодня.