Рита печально улыбнулась и, приняв у подошедшей Таси фотографию в красивой рамке, подала ее Сабине. Фотография была невысокого качества, но все же лучше, чем та, что показывала ей классная руководительница. Сабина удивилась, что человек, сознательно создавший себе идола, для того чтобы поклоняться ему, выбрал не слишком четкий и довольно посредственный снимок.

– Мне нравится именно этот ракурс, – сказала Рита, словно прочитав мысли Сабины.

Та вгляделась в лицо парнишки с кудрявыми волосами и острым подбородком. Единственное, что она могла сказать со всей определенностью, – в глазах Андрея таилось страдание.

– Когда был сделан этот снимок? – спросила она.

– Примерно за неделю до его смерти.

«Примерно за неделю до своей смерти Андрей Протасенко чувствовал себя самым несчастным человеком на свете, – подумала Сабина. – Так что версию самоубийства я бы исключать не стала».

* * *

Закусив губу, Сабина изо всех сил давила на беленькую, скользкую и тугую кнопку звонка. Через пару-тройку минут у нее едва не свело судорогой указательный палец, однако открывать дверь никто не спешил. При этом Сабина отчетливо слышала доносящиеся из глубины квартиры шаркающие шаги, покашливание и сопение, а также звуки работающего на полную катушку телевизора. Там кто-то был, но явно не жаждал общения. Это, в свою очередь, категорически не устраивало Сабину, которая решила любыми путями выкурить неприятеля из его норы. И она стала колотить в дверь сначала кулаком, а потом и ногой. «Пусть делают со мной потом, что хотят, – думала Сабина, нанося по металлической двери удары, достойные великого мастера боевых искусств Фунакоши. – Но поговорить с этим Ясневым я все равно должна. Должна! Должна!!!» Единственное, чего Сабина сейчас опасалась, – что соседи или сами обитатели квартиры вызовут полицию.

Беготня за одноклассниками Борисова неожиданно превратилась в довольно утомительный и, не исключено, травмоопасный спорт. Но именно в этом виде спорта она непременно должна была достичь наивысших результатов.

Олимпийский напор Сабины принес наконец ожидаемые плоды – щелкнул замок, дверь распахнулась, и на пороге возникла маленькая и круглая, как колобок, бабуська. Радостно щурясь сквозь толстые стекла очков, она улыбнулась и завопила:

– Раечка, хорошо, что догадалась громко постучать! Звонок-то Вовка все починить не может. Пьет и пьет, мерзавец! Обещал сегодня – и опять куда-то пьянствовать ушел. А я же глуховата стала. Думала сначала – послышалось, что стучат. Да телевизоры по всей квартире работают. Потом догадалась глянуть в глазок – а это ты!

Обалдевшая Сабина растерялась, не зная, как лучше поступить – признаться в содеянном, назвавшись своим именем, или сохранить инкогнито, оставаясь какое-то время неведомой Раечкой.

Официальная беседа с глухой и вдобавок почти слепой бабусей вряд ли могла быть конструктивной. Но как выяснить, куда скрылся Яснев, которого обитательница квартиры назвала пьяницей?

Спасительная идея пришла быстро и словно сама собой. Пусть бабуся-колобок сама решает, кто же все-таки ломился в дверь.

– А где Вовка-то? – что было сил крикнула Сабина. Ей казалось, все громкие голоса звучат одинаково, и хозяйка не упадет в обморок, выяснив, что перед ней никакая не Раечка. – Я его найду и приведу! Чтобы он звонок починил. А то в следующий раз могу дверь сломать.

– Вот спасибо тебе! – закричала в ответ бабулька. – Приведи его, а то он меня не слушается. Был бы жив отец – он бы показал этому оболтусу. Опять же – меньше выпьет, а то в честь выходных вообще не просыхает!

– А где он? Где его найти? – крикнула Сабина, очень надеясь, что на ее вопли не сбегутся жильцы верхних и нижних этажей. Хотя, вероятно, они уже привыкли к подобным сценам у дверей этой квартиры.

– Поляна! – радостно завопила в ответ старушка. – Поляна! Там его ищи, где же еще. Если выходные – непременно теперь там выпивает. Давай, милая, жду вас вместе!

И совершенно неожиданно захлопнула перед носом Сабины дверь.

Выйдя из подъезда, та растерянно остановилась. Ну, и где же пьянствует некогда вполне респектабельный Владимир Яснев? Сабина увидела невдалеке темнеющий в сумерках лес и содрогнулась – неужели ей предстоит на ночь глядя блуждать по чащобе?

Мысль о том, чтобы снова ломиться в дверь, дабы уточнить местонахождение неведомой поляны, Сабина удавила в зародыше. Надо было прибегнуть к элементарной житейской логике. Бабулька-колобок сказала про поляну так, словно все в городе должны были о ней знать. Наверняка это какая-то местная достопримечательность, место встречи аборигенов-алкоголиков или что-то в этом роде.

– Простите, – обратилась Сабина к пробегавшему мимо мужичку бомжеватого вида. – А где у вас здесь поляна?

– Так вот! – мужичок ткнул длинным кривым пальцем куда-то за спину Сабины и потрусил дальше.

Она обернулась, но увидела лишь тот самый подъезд, из которого только что вышла.

– Стойте, стойте, – крикнула она вслед прохожему. – Я не поняла, где это!

– Да вот же, – ответил мужичок, обернувшись. – На первом этаже, только с той стороны.

Так и не догадавшись, что может находиться на первом этаже с другой стороны дома, Сабина все же совершила сложный маневр и, к своему изумлению и неописуемой радости, оказалась перед бледно-желтой светящейся вывеской: «Поляна. Кафе. Бар».

* * *

Яснева, внешность которого Таня Савченко описала ей довольно подробно, она обнаружила быстро – он сидел в одиночестве за столиком в углу большого прокуренного зала и тоскливо глядел в окно. Перед ним стояла почти пустая бутылка «Ред лейбл», стакан с толстым литым дном и две тарелочки – одна с тонко нарезанным сыром, вторая – с оливками. Светлый пиджак висел на спинке стула, узел галстука распущен, рукава бежевой рубашки закатаны по локоть. Сейчас он был похож на торговца ценными бумагами после краха нью-йоркской фондовой биржи.

– Здравствуйте, Владимир, я могу с вами поговорить? – вежливо обратилась к нему Сабина.

– Садись, – равнодушно бросил Яснев, даже не взглянув на нее. – Пить будешь?

– Обязательно, – с чувством произнесла Сабина, которая уже давно мечтала о глотке минеральной воды или холодного сока.

– Тогда подожди, – вяло промолвил Яснев и, с трудом поднявшись, направился к барной стойке. Оттуда он вернулся через пару минут с новой, непочатой бутылкой виски и пустым стаканом, который поставил перед Сабиной.

– Ой, нет! Я ведь не то имела в виду, – начала было она, но Владимир не дал ей договорить.

– Понятно, значит, пить не будешь, – без особого удивления констатировал он. – Ну, тогда я сам.

– Подождите, я только за водичкой схожу и вернусь. Мне поговорить с вами надо, – сообщила Сабина, не зная, какая за этими словами может последовать реакция.

Однако никакой реакции не последовало. То ли Яснев вообще был человек безразличный, то ли на него так действовал алкоголь, но он лишь покорно кивнул и буркнул: