Она остановилась, повернулась всем корпусом и заморгала, когда соленый ветер хлестнул ей в глаза прядью волос. «Резиновую ленту нужно носить поверх волос», – подумала она и раздраженно крикнула:

– Джоуи, иди-ка сюда.

Сгорбленный старичок-помощник бочком выбрался из толпы и поплелся туда, где она стояла на более плотном влажном песке. Здесь, на пляже, он казался совершенно неуместным в ботинках и куртке хаки; он никогда не потел.

– Вы на односторонней дороге в ад! – провозгласил он, передразнивая визгливый женский голос. – Ей было достаточно, – продолжил он уже собственным голосом, – иметь под рукой радиомонтеров, с которыми можно потрахаться. Крещение с полным погружением, чтобы отречься от дьяволов – а потом только следить за тем, что она остается под сетью радарной маскировки. – А потом он прогудел: – Воспроизведение дьяволов на роторном факсе, – очевидно, он зациклился в одной из своих диалоговых спиралей. – Дуврский налог на пиксели, белые утесы изображения, вывернутого так сильно, что никакой сигнал вовсе не принимается. Так, так, так, Трез и Нетрез, чай вдвоем.

Деларава затянулась окурком с такой силой, что ветер понес искры по пляжу, но в дыму вовсе не ощущалось ни малейшего вкуса призрака.

– Продолжай. Что насчет Треза и Нетреза?

Джоуи Вебб, моргая, уставился на нее.

– Вы сказали, что они были здесь когда-то.

Пожалуй, его сознание прояснилось.

– Ты вправду можешь ощутить их, кого-нибудь? А можешь ли ты ощутить их отца?

– Чтобы я ощутил человека? – произнес Джоуи, к сожалению, вернувшись к прежнему болезненно ровному шизофреническому тону.

– Здесь уплыла в море Эйми Семпл Макферсон, и все думали, что она утонула. Двое ныряльщиков действительно утонули, пытаясь спасти ее, и ей суждено было всю жизнь нести их призраки.

Делараве было нужно, чтобы Джоуи Вебб выделил из бурных экстрасенсорных ветров новости о призраке старого Питекана Салливана, но он почему-то зацепился за Эйми Семпл Макферсон, евангелистку, исчезнувшую в прибое Оушен-парка в 1926 году; в то время это была шумная новость, но позже газеты выяснили, что она всего лишь уплыла под водой в сторону и вынырнула вдали от людей, чтобы втайне от всех провести несколько недель с электриком своей проповеднической радиостанции.

Деларава вздохнула. Даже с точки зрения съемки новостного сюжета сегодняшнюю экспедицию следовало бы признать неудачной. Грузовик с электрогенератором от профсоюза водителей грузовиков завяз в песке, не доехав до рыбины нескольких сотен футов, так что кабели пришлось тащить по пляжу, где зеваки, конечно же, спотыкались о них, а потом начались проблемы с прожекторами заливающего света – прямоугольниками из девяти ламп цветовой температуры 5600 по Кельвину, которым полагалось обеспечивать освещение дневного света для заполнения теней на людских лицах – огни то вспыхивали, то гасли, и в конце концов Деларава велела оператору снимать свидетелей как есть, и пусть глазницы и впалости щек выглядят темными провалами. И только одному Богу известно, какой в фильме выйдет рыба.

Несколько часов назад Служба отлова бездомных животных прислала грузовик, чтобы увезти рыбу, но один из присутствовавших утверждал, что мертвый монстр – целакант, единственное в своем роде живое ископаемое, сохранившееся с каменноугольного периода, крайне редкое и никогда еще не попадавшееся в Тихом океане. После этого явилось Управление рыбалки и охоты и прибыли несколько профессоров из университета, которые решительно пресекали любые попытки хотя бы прикоснуться к проклятой твари.

Пленки с новостным сюжетом, уж какой он получился, лежали в контейнере, и Деларава отослала одного из людей в студию с материалами, но сама не хотела покидать пляж, не выяснив, появился ли уже из моря призрак старого Салливана – и если да, то где он находится. Она не осмелилась бы пытаться съесть его до субботы, но ничего не помешало бы ей поймать его в склянку хоть сейчас.

И потому она, должно быть, в сотый раз посмотрела на свои часы, но стрелка компаса все так же неуверенно дрожала, указывая (примерно) на квартал, занятый бетонированными гандбольными полями, находившийся к северу от нее. Еще до включения камеры она пробилась туда сквозь толпу, то и дело посматривая на часы, но каждый из этих шести раз стрелка указывала вовсе не на север, а на каких-нибудь стоявших поблизости ухмыляющихся или хмурящихся старых психов в тряпье из магазинов «секонд-хенд» – обросших плотью, отвердевших старых призраков, чахлые поля которых вообще остались бы незамеченными, находись они на пару ярдов дальше.

Призрак Питекана Салливана нельзя было бы отличить от свежеумершего, и он был бы силен, сохраняясь все минувшие тридцать три года в несокрушимом стазисе моря. Но теперь, глядя на дрожащую стрелку, она думала, что слежка за новым призраком походит на попытку отследить вертолет в городе – его «слышно» со всех неизменно ложных направлений, звуки всегда ложны и, будучи порождением эха, в свою очередь, порождают его.

«Но я не улавливаю даже эха. И Джоуи Вебб не ощущает его, и он должен был бы – Джоуи считает их ангелами, или духами, или чем-то еще, но он действительно достоверно ощущает призраков. Будь он здесь, Джоуи знал бы об этом.

И его здесь нет».

Деларава полезла в сумку и вытащила бумажник.

– Джоуи, – сказала она, – ты меня слушаешь? Я хочу, чтобы ты остался здесь и снял комнату в мотеле или где-нибудь еще. Ты сможешь это сделать? – Достав из бумажника пачку двадцаток и сотенных, она протянула ее ему.

– Какой мотель? – взбодрившись, осведомился старый Джоуи и взял деньги. – Под каким именем он может остановиться?

– В мотеле остановится не он, а ты. – Она выбросила сигарету в сторону воды и сильно закашлялась, ощущая в горле резкий гвоздичный запах. – Он будет всего лишь маленьким тонким клочком вроде целлофана от сигаретной пачки, но без блеска. Отследи его с помощью компаса – он будет растерян и станет метаться. Купи банку апельсинового повидла, выброси содержимое, оставив лишь несколько крошек, для запаха, и, если найдешь его, поймай в эту банку. – Она с тревогой уставилась на сумасшедшего старика. – Ты сможешь с этим справиться?

– О, справлюсь, будьте уверены, – ответил он, небрежно махнув рукой, и запихнул деньги под рубашку. – И что я должен буду ему сказать?

– Не разговаривай с ним, – взвыла Деларава, чуть ли не плача от усталости и расстройства. – После того как поймаешь его, не открывай крышку. Просто заверни банку в пальто, или что там у тебя есть, и звони мне, ладно?

– Ладно, ладно. Блин.

– Ты не позволишь ему проскочить мимо себя? Нельзя пропустить его за Пасифик-авеню, – я не могу допустить, чтобы он потерялся в лабиринте города.

Джоуи выпрямился и, сощурив глаза, посмотрел на нее.

– Он не пройдет.

План должен был сработать.

– Позвони мне, когда заселишься, – четко сказала она, повернулась и тяжело зашагала по песчаному склону, протискиваясь между зеваками.