Между тем площадь перед столбом заполнялась. Нуарато появлялись словно из ниоткуда. Казалось, три десятка шатров никак не могут вместить такого количества жителей! Их становилось все больше и больше. Мужчины в набедренных повязках, женщины в передниках вместо платьев, голые дети…

Они разглядывали пришельцев, переговаривались, наполняя воздух птичьими голосами. Но слишком близко подходить не спешили.

Марина бросала незаметные взгляды по сторонам. Этерцы напоминали людей, но были в них и отличия. Например, у всех напрочь отсутствовали соски, а у женщин – молочные железы. Тонкие кости, вытянутые черепа. Женщины чуть ниже мужчин, но с такими же узкими бедрами.

Ни один из этерцев не страдал лишним весом. Ни один из них не мог похвастать внушительной мускулатурой. Но при этом что-то подсказывало: все они необычайно сильны.

Преклонив колено у возвышения, Итико поднялся и шепнул что-то на ухо отцу.

Уши у этерцев были крошечными, но с длинными, будто оттянутыми мочками. Это Марина тоже отметила.

Вождь посмотрел на нее, потом на Сингха. Потом опять на нее, на этот раз задержавшись подольше. И что-то сказал.

Она бросила на Сингха вопросительный взгляд.

– Иуратахо – вождь племени г’тари – приветствует божественного Тахакатири и его белокожую спутницу на берегах Иуцваталя, – перевел тарианец слова старика. – Похоже, нуарато собираются устроить ночное празднество в мою честь.

– В твою?! – прошипела Марина, стискивая его руку.

– Ну да, – он невозмутимо глянул на нее сверху вниз. – Они признали меня за бога Тахакатири – небесное светило.

– А я?

– А ты в их понимании всего лишь аслетти – моя рабыня.

Вождь сказал что-то еще, и все вокруг рассмеялись. Даже свирепые лица воинов осветила озорная улыбка.

Марина покосилась на Сингха, но тот стоял абсолютно невозмутимый. Словно этот смех его не касался. А потом стало не до раздумий. К ней подбежали женщины г’тари, что-то лепеча и смеясь, схватили за руки, потащили куда-то. Она оглянулась, ловя взгляд тарианца, и ей показалось, что в его глазах светилась насмешка.

Он смеется над ней?!

Ее охватило внезапное раздражение.

Надо же, какие-то дикари его богом признали! Вот счастье-то! Есть чем гордиться!

Зашипев, она вырвалась из цепких рук нуарато.

Но те не дали ей улизнуть, окружили плотным кольцом, увлекая прочь от центра селения. Женщины щебетали, перебивая друг друга, трогали ее волосы, касались лица, груди, и на их лицах светилось изумление, смешанное с благоговением.

Кто-то из них накинул ей на шею связку бус из разноцветных камешков. Кто-то всунул в руки деревянную плошку, в которой плескалась прозрачная жидкость.

Марина принюхалась. От жидкости шел едва уловимый цветочный запах. Вода, которую они с Сингхом захватили из капсулы, уже подошла к концу. Сегодня они распечатали последнюю бутылку и, если она не хочет в ближайшие дни познать на себе всю прелесть обезвоживания, то должна найти альтернативу. Возможно, подношение дикарей и есть эта альтернатива?

Девушка с подозрением заглянула им в лица. Но женщины продолжали беззаботно щебетать, показывая жестами, что она должна это выпить.

Ну что ж, была – не была.

Поздно уже бояться. Она второй день дышит воздухом этого мира и ест его пищу. Так что глоток местного пойла ей точно не повредит.

Одарив их плотоядным оскалом, она приложила плошку к губам.

Проснулась резко, как от толчка.

В треугольный проем шатра смотрело ночное небо и доносились высокие голоса.

Марина села, отбрасывая травяную циновку, которой ее укрыли. Но тут же схватила опять и натянула по самую шею.

Куда-то подевалась вся одежда, включая трусы. Она была голой, как в день сотворения!

Девушка прислушалась. Где-то пели, выводя в несколько тонов замысловатую мелодию.

Вспомнилась вчерашняя встреча с г’тари, деревня и напиток, который она пила. После того женщины привели ее к небольшому озерцу с прозрачной водой и каменными берегами. Тонкий бурлящий ручей падал в него со скалы, прыгая по уступам. Там они помогли ей раздеться.

Марина помнила, как сбрасывала одежду на берегу. Камни под ногами были плоскими, нагретыми солнцем, а вот вода в озере оказалась прохладной.

Она помнила, как вступила в эту воду и поплыла, как плескалась вместе с другими женщинами, как смеялась с ними, зараженная их весельем… Как смывала с себя пот и грязь, ни о чем не беспокоясь и по-детски радуясь передышке.

А может, это напиток сделал свое коварное дело?

Она прислушалась к себе. Усталости не было, ничего не болело, а тело было свежим и пахло какой-то пряностью.

Девушка посмотрела на свои руки. За время пути ее ладони покрылись мозолями и огрубели, но сейчас выглядели мягкими, ухоженными.

Она вспомнила, как после купания, прямо на берегу, ее натирали ароматным маслом. Женщины лили его из деревянных кувшинов прямо ей на спину и грудь, а потом тщательно растирали по всему телу, не уставая удивляться, какая у нее белая и тонкая кожа.

Нет, она не понимала их слов, но смысл был ясен и так.

Снова раздался тот странный звук, что ее разбудил.

Казалось, где-то вдалеке гремит гром. Или это приближается стадо огромных животных.

Или камни катятся вниз по склону скалы…

Вытянув шею, Марина застыла, вслушиваясь в глухие, будоражащие кровь удары. Они повторяли с особой ритмичностью, вторя голосам.

– Хей! – в шатер ввалились несколько женщин. – Эйхоала!

От них пахло горячим телом, амброй, мускусом, и жаркой тропической ночью. А еще в их глазах горел шальной блеск.

– Да-да, я тоже рада вас видеть, – скривилась землянка.

Одна из дикарок протянула ей руку:

– Хешрем!

Ее длинные волосы сотней тонких косичек прикрывали плоскую грудь.

– Хочешь, чтобы я пошла с вами? – догадалась девушка. – Но я не могу пойти голой!

Она ткнула пальцем себе в грудь.

Женщина заулыбалась, поднимая верхнюю губу. Ее мелкие зубы блеснули в полумраке.

– Иххиа!

В руки Марине полетела какая-то вещь.

Фартук. Похожий на те, что носили местные красотки. Он был сплетен из мягкого волокна и украшен красной нитью, что соединяла воедино все его части. Верх фартука должен был стыдливо прикрывать впалую грудь, низ – промежность, а две широкие полосы – завязываться на пояснице и спускаться едва ли не до колен, пряча плоский зад г’тари.

Но Марина, в отличие от местных законодательниц моды, обладала кое-какими округлостями, спрятать которые было очень непросто.