– Арайя… аль мейн арайя… хилльеах!

***

В эту ночь они соединялись еще много раз. Пока, наконец, над шатром не забрезжил рассвет. Только тогда они разжали объятия. Мокрые от пота, задыхающиеся, но не обессилевшие вопреки бессонной ночи.

Сингх поднялся первым с истерзанной циновки. Подобрал с пола рваную тряпочку, недавно представлявшую собой набедренную повязку, покрутил в пальцах и хмыкнул, отбрасывая прочь.

Марина молча наблюдала за ним, лежа на животе. Вопреки ожиданиям, она не испытывала ни малейшего дискомфорта. Только одно тревожило ее душу: что за слова шептал Сингх каждый раз, когда возносил ее и себя на вершину блаженства?

Она искоса бросила взгляд на свои руки. Они все еще слабо светились, и под этим свечением были четко видны тонкие линии, словно прочерченные иглой. Казалось, они были заполнены ртутью, сверкающей и переливающейся, будто на солнце.

Ночью Сингх сказал, что это сама амуэ – священная кровь амонов – избрала ее своей хозяйкой. Не бесправным сосудом, не покорным носителем. А хозяйкой. Но что это значит – не объяснил. Он сам был удивлен, когда это увидел.

Голос Сингха заставил ее поднять голову:

– Я нашел в мыслях местных интересную вещь. Нужно ее проверить.

– Какую?

– Кажется, холм за селением это как раз то, что мы ищем. Г’тари искренне считают, что в том холме живут боги. Так что вставай, если хочешь попасть туда до того, как наши друзья проснутся. Они вряд ли обрадуются, что их божество решило удрать.

– Ты предлагаешь идти в таком виде? – фыркнула девушка. – Я не знаю, куда эти чудики дели мою одежду!

– Стесняеш-ш-шься? – прошипел Сингх, неожиданно оказываясь рядом с ней. – Мне-то казалось, эта ночь избавила тебя от глупого атавизма.

Он склонился над ней, упираясь руками в циновку по обе стороны от ее головы. На мгновение прижался набухшим членом к ее ягодицам, наслаждаясь ответной реакцией. И милостиво отступил.

– Дело не в стеснении! – буркнула Марина, переводя дыхание. Линии на ее коже вспыхнули ярче. – Одежда это защита! Например, от твоих пошлых глаз! К тому же… мало ли кого мы там встретим.

Поджав губы, она поднялась. Сингх бросил на нее насмешливый взгляд. Он-то знал, каких трудов ей стоит не прикрыться сейчас руками.

– Хорошо. Будет тебе одежда. Но я хочу, чтобы ты кое-что знала.

Его тон заставил девушку насторожиться.

– Что именно? – она прищурилась, ожидая подвоха.

Он ухмыльнулся, как кот, вылакавший чужую сметану.

– Твоя одежда не преграда для моих пошлых глаз. Вообще никакая одежда.

Она еще ловила ртом воздух, когда его ладони вспыхнули ярче. Сияние охватило ее, сгущая воздух, уплотняя, изменяя его структуру и, слой за слоем, формируя на теле новый покров. Всего минута бешеного сердцебиения – и Марина поняла, что стоит экипированная по самое горло.

Комбинезон из плотного материала, тактические ботинки, перчатки и шлем, защищающий голову.

– Что? – выдохнула она, инстинктивно дергаясь. – Это как?!

Сингх усмехнулся.

– Теперь я достаточно силен, чтобы не только распылять, но и изменять материю.

Воздух сгустился вокруг него, обнял плотным коконом, прилип к коже, вторя очертаниям тела. Несколько вздохов – и тарианец сбил несуществующую пылинку со своего нового комбинезона.

Это потрясение оказалось почище всех прочих.

– Значит… – голос сорвался. Марина откашлялась, сжимая кулаки. – Значит, все это время ты мог в любой момент нас одеть?

– Нет, – он покачал головой. – Но теперь могу.

– Как ты это делаешь? Это же… это же невероятно! Ты, правда, бог? – она потрясенно заглянула ему в глаза.

Сингх поморщился.

– Я амон. Я могу изменять неживую материю. И уничтожать живую, как ты уже поняла. Но я не могу создать что-то из ничего. И не могу создать жизнь.

– Но… но ведь так не бывает…

– Бывает. Еще и не так.

Может, однажды он ей расскажет, что когда-то ради власти и знаний его предки добровольно отвергли то, что делало их людьми. И что именно потому сейчас они так не любят землян – дерзких, наглых, самоуверенных и опасных в своей непредсказуемости, но в то же время слишком живых, слишком эмоциональных, способных на то, на что не способны амоны со всей их безмерной властью.

Когда-нибудь он ей расскажет, что никакая власть, никакая сила не стоит того, чтобы платить за нее своей жизнью и жизнями будущих поколений.

Что один день, одна ночь, когда он может дышать полной грудью и чувствовать – в тысячи раз дороже всей той бесконечности, безразличной и холодной, что ждет его в будущем. И что ему не нужно бессмертие, полученное такой ценой.

Но это будет потом.

Сейчас же у них другие заботы.

– Идем, – он протянул ей руку. – У нас мало времени.

Поколебавшись, Марина вложила пальцы в его ладонь.

Они молча пересекли поселок, осторожно переступая через тела спящих г’тари.

Судя по всему, веселье продолжалось едва ли не до рассвета, а сейчас все мужчины и женщины спали вповалку у потухших костров. Обнаженные тела дикарей переплелись в немыслимых позах, словно клубок змей, и Марина невольно почувствовала тошноту.

Неужели Сингх и вправду мог переспать с одной из этих?!

Она бросила на него быстрый взгляд.

О чем бы тарианец не думал, сейчас на его лице царило невозмутимое выражение.

Но сама она не могла похвастаться выдержкой. Мысль о собственном поведении не давала покоя. Стоило лишь припомнить свое позорное выступление перед этими дикарями, как щеки окрашивал жгучий стыд.

Неужели в том напитке был какой-то наркотик? Или афродизиак? Или еще какая-то дрянь, изменяющая сознание и заставляющая приличных людей совершать безумные вещи?

– Нет.

– Что? – вздрогнув, она посмотрела на Сингха.

Тот заговорил впервые, как они вышли за границы селения.

– В том напитке не было ничего, о чем ты подумала. Но г’тари пьют его, когда хотят высвободить свои истинные желания и забыть о запретах. И знаешь, – он усмехнулся, наблюдая, как изменяется ее лицо, – я только рад, что так получилось.

Марина поспешно отвела взгляд. Ее сердце забилось сильнее в глупой надежде, что вот сейчас, в этот миг, совсем не подходящий для откровений, она услышит признание…

Вместо этого Сингх произнес:

– Идем. Мы уже близко.

И ее будто из ведра окатило ледяной водой разочарования.

Путь до подножия холма занял около часа по открытой местности, поросшей высокой густой травой бледно-желтого цвета. Все это время Сингх крепко сжимал руку Марины, но больше не произнес ни слова, позволяя ей вариться в собственных сомнениях и страхах.