— Нет, ты не дослушала, — подаюсь вперед, касаясь ее носа своим. — Останься насовсем, — перехватываю испуганный взгляд.

Могу поспорить, что слышу, как бьется ее сердечно. Часто, громко, бешено, словно у загнанного крольчонка. Осознаю, что тороплюсь и слишком напираю, но меня уже не остановить.

Все эти дни рядом с ней дурею.

— Вадим… — сбивчивое дыхание приятно щекочет мои губы.

Жарко становится рядом с этой Снежной королевой.

— Да, я помню, — ухмыляюсь я, наклоняясь. — Если я сделаю это, то ты уволишься, — намекаю на наш давний разговор в кабинете. Еще тогда надо было поцеловать ее. Незачем сопротивляться неизбежному.

Снежана приоткрывает губы, видимо, собираясь поспорить, но я запечатываю ее рот поцелуем. Чувствую, как она натягивается в струну. Замирает в моих руках, не двигается.

Не спешит отвечать на поцелуй, будто к себе прислушиваясь, но и не отталкивает меня.

Маленькая победа над Снежинкой.

Еще одну записываю на свой счет, когда она сминает мою рубашку руками.

Финальный аккорд — рваный вздох. И ответ.

Ну, все. Моя. Остальное — детали.

— Теперь увольняйся, — заставляю себя оторваться от манящих губ. — Ты мне нужна не в качестве помощницы, — ловлю затуманенный взгляд. — Переезжайте ко мне вместе с дочерью.

Снежана хлопает ресницами, не сразу осознавая то, что я сказал. Сжимает покрасневшие губы. И мгновенно превращается в дикую кошку. Яростно выкручивается из моих объятий, где почти растаяла несколько секунд назад. Стреляет в меня злым взглядом.

Странная и непредсказуемая, как все женщины. Но этой я готов все простить. Даже глупости, которые она несет следом:

— С дочерью? — цепляется за слово, а я не могу понять, что не так в моем предложении. — Как у тебя все просто. Захотел и получил?

— Я не люблю усложнять, — говорю честно и складываю руки в карманы.

Снежана пятится к двери, неумолимо увеличивая расстояние между нами.

— Я еще замужем, — лихорадочно фыркает она.

— Снежана-а, — тяну издевательски, — разводом занимаются мои юристы. Я знаю, на какой стадии находятся документы. Забудь о муже. Он больше не твоя проблема. И на ребенка козлина может даже пасть не раскрывать. Я предусмотрел и это. У меня достаточно связей, чтобы вообще запретить ему видеться с дочерью.

Казалось бы, мои слова должны порадовать Снежану. Я ведь решил все ее проблемы и сделал это с самыми искренними намерениями. Какого черта она хмурит бровки и смотрит на меня исподлобья так, словно пристрелить собирается, как особо опасного преступника?

— Спасибо, — выжимает из себя с таким трудом, будто балансирует на грани. Совершенно дезориентирует меня. — Тебе… и твоим связям, — выплевывает, скрипнув зубами. Да что нашло на нее? — Но ты женат, — предоставляет главный аргумент.

И я едва ли не вздыхаю с облегчением. Вот, значит, в чем дело и причина отвратительного отношения Снежаны ко мне. Правильная девочка, она не свяжется с занятым мужчиной. Но не знает главного.

— Через несколько дней я получу бумаги, согласно которым я уже месяц в разводе, — выдаю с насмешкой.

Снежана вспыхивает. Если бы она обладала пирокинезом, то сожгла бы весь дом за секунду. И меня поместила бы в эпицентр пожара.

— Деньги решают все, да? И не всегда законным путем? — чуть ли не кричит на меня.

Лазурные глаза блестят от внезапно выступивших слез. Обнять бы истеричку сейчас, но это, кажется, опасно для жизни.

— Так, Снежана, если есть, что предъявить мне, говори прямо, — меняю тон на строгий, деловой, как на работе. — Разберемся с проблемой — и пойдем дальше.

Принимаю суровый вид и готовлюсь к серьезному разговору. Терпеть не могу ложь, секреты и недомолвки. Пришло время Снежане рассказать, что, по ее мнению, произошло между нами. А не подавать какие-то тайные знаки.

— Привык покупать все, ведь так? — разгоняется девчонка все сильнее, словно вышедшая из-под контроля сломанная центрифуга. — Ребенка тоже? Во сколько она тебе обошлась, большой босс?

Умолкаем оба, переваривая фразу. Да какого?..

— Кто? — прищуриваюсь я. — О чем ты?

— Аля — моя дочь, Вадим, — фурией подлетает ко мне и тычет пальцем в сторону второго этажа. — Я здесь ради нее. И мамой она меня называет неслучайно. А потому что так и есть. Я ее научила…

Слышу каждое ее слово, но не воспринимаю. Бессмыслица какая-то.

— Зачем? — уточняю, пытаясь хоть какую-то нить уловить.

Бред какой-то. Но он касается моей дочери, а значит, надо разобраться.

Пока я жду объяснений, Снежана ищет что-то в своем телефоне. И тычет дисплеем чуть ли не мне в нос.

— Вот зачем! — вскрикивает обвиняюще, в то время как я вчитываюсь в текст на экране. — Здесь результат анализа ДНК. Ваши с Алей образцы взяли с кружки и пустышки, о которых ты меня спрашивал. А мы с Ритой сами сдали. Итог ты видишь. Я — мама обеих, — добивает меня несуразицей. — А ты их отец. К сожалению, — добавляет тихо, но с ядом.

— Я тебе таких бумажек миллион купить могу, — небрежно отбиваю телефон. Достал перед мордой маячить. — Нарисуют мне родство хоть с президентом. Что дальше?

Я зол. Очень зол. Мои эмоции по отношению к Снежане меняются на противоположные.

Влезла в мой дом, чтобы кружки воровать и сомнительные манипуляции проводить. А я доверял ей, между прочим. Самое ценное передал — дочь свою.

— Не сомневаюсь. Ты можешь все, — прыскает ядом, как смертельно опасная змея. Откуда столько ненависти в такой нежной девушке? — Ты можешь даже лишить женщины ребенка! — слезы стекают по ее щекам. — Почему, Вадим? — всхлипывает Снежана. — Лена не хотела портить фигуру? Зачем вы провернули это все?

Она выглядит так, будто ей больно. Пожалеть ее хочется, к себе прижать… Но ее слова…

Я ни черта воедино слепить не могу!

— Что «все»? Объясни! — рычу на нее.

— Мой бывший муж бесплоден, — путано лепечет она. — Поэтому два года назад мы сделали ЭКО в одной из клиник Германии. Нас уверяли, что анонимность гарантирована и что донор не имеет никаких прав…

— Ты свихнулась? Какой донор? — крышу срывает, потому что пазл все никак не складывается. — Если ты задумала что-то против меня или моей дочери, Снежана, отступи! Иначе я заставлю тебя пожалеть об этом.

Грубо хватаю ее за запястье. Не узнаю в разъяренной Горгоне свою милую помощницу. Что за чертово раздвоение личности?

Снежана мою угрозу трактует по-своему. Резко дергает руку на себя, освобождаясь. Пристреливает меня ненавистью, которой я, черт возьми, не заслужил.

— Теперь, когда у меня есть доказательства родства, я больше не боюсь тебя, Вадим. И ребенка у меня ты не отнимешь! Встретимся в суде! — бросает она на прощание и срывает пальто с вешалки. Вместе с крючком. И шагает к выходу.