— Вадим…

Но закончить он мне не позволяет. Подхватывает на руки, несет к дивану и усаживает бережно, подкладывая подушку под спину. Проводит ладонью по моим волосам, поправляет разметавшиеся пряди. Относится ко мне с теплом и заботой. И в этот миг он — полная противоположность тому Шторму, который рычал на меня и уничтожал злостью. Будто раскаивается…

— Сейчас воды принесу, — спохватывается.

— Не нужно ничего, — сопротивляюсь я, но он уже скрывается на кухне.

Возвращается с запотевшим стаканом, передает мне, накрывая мои ладони своими. Заставляет сделать глоток, от которого я тут же закашливаюсь. Отодвигаю от себя стакан и, осмелев, беру Вадима за руку, притягивая к дивану.

— Нам надо поговорить, — убедительно произношу, окончательно придя в себя. Удивляюсь, когда Шторм послушно кивает.

Не успевает Вадим присесть рядом, как наверху раздается возмущенный крик Али:

— Па-а!

Машинально вскакиваю с дивана — и порываюсь бежать к лестнице, ведомая материнским инстинктом. Но Шторм обхватывает меня за талию, аккуратно тянет назад.

— Ну, куда ты после почти обморока? Поседею тут с вами, — бубнит недовольно. — Считай, что моя очередь, — быстро касается моего виска губами. — Тем более, Аля папу требует, — усмехается самодовольно.

Несмотря на внешнее спокойствие, Вадим торопливо поднимается по ступенькам и широкими шагами преодолевает путь к детской. Провожаю его взглядом, тщетно пытаясь подавить родительскую ревность. Но это разрушительное чувство вновь заявляет о себе, когда слуха касается очередное: «Па». Только теперь радостное.

Мысленно считаю до десяти, но не выдерживаю. Душа рвется к дочери — и я не могу противостоять этому. Обхватив себя руками, поднимаюсь и направляюсь в детскую. Плыву на звонкий смех, согревающий душу, и на бархатный мужской голос.

Толкаю дверь бесшумно, по крайней мере, мне так кажется. И замираю на пороге, наблюдая через проем, как Вадим пытается договориться с дочерью. Но та упорно что-то требует, надувая губки, и тычет пальчиком за кроватку.

— Теперь ясно, в кого Аля такая непослушная, — не оборачиваясь, язвительно бросает мне Шторм.

— Ничего подобного, — подхожу ближе, раз уж я все равно рассекречена. — Издержки воспитания, — «кусаю» его в ответ.

Сама тем временем огибаю кровать, наклоняюсь и достаю из щели возле стены музыкальный телефон. Видимо, Аля уронила его случайно и, конечно же, не могла дотянуться. Передаю ей игрушку, а в знак благодарности слышу такое исцеляющее: «Ма».

— То есть ты намекаешь, что я дочь плохо воспитал? — поддерживает пустой разговор Вадим, но произносит фразу в игривой манере. — Слышала? Невоспитанная ты у нас, Аля, — берет ее на руки и в щечку целует.

Слежу за ними с нежностью и не могу сдержать улыбки. В эту секунду вдруг понимаю, что о лучшем папе для моей потерянной малышки грех было бы мечтать. Весь этот год Аля находилась в надежных руках. Вадим любил ее за двоих, заботился трепетно, оберегал пристально, порой даже чересчур.

— Замечательная она, — вздыхаю я, — у нас, — повторяю за Вадимом.

Осознав, что сказала только что и как это воспринимается со стороны, я закусываю губу. Жар приливает к щекам. Сердце подпрыгивает в груди, вбиваясь в ребра, и я непроизвольно поднимаю руку.

— Ты как? — заметив резкую смену моего состояния, хмурится Шторм. — Присядь, — указывает на кровать.

— Все в порядке, — спешу его успокоить, но все-таки покоряюсь, устраиваясь на краю матраса.

Наша недавняя ссора, все стычки и недомолвки стираются, когда Вадим вдруг доверяет мне Алю. Принимаю ее, усаживая к себе на колени, и обнимаю крепко.

— Алё, ма-а! — хихикает Аля и, обернувшись, тычет телефон мне в щеку, не в силах до уха дотянуться.

Подыгрываю ей, вспоминаю пару строк детского стишка, который часто Рите рассказываю, — и вскоре мы уже смеемся вместе. Забываю, что мы не одни в комнате.

— У нее улыбка твоя, — хрипло заявляет Вадим, продолжая стоять истуканом, будто заколдованный, и смотреть на нас сверху вниз. — С ямочками, — уточняет ласково.

От его проникающего в самую душу взгляда и мягкой интонации становится уютно. Будто мы и правда семья, а не два обманутых человека, которых связал роковой случай. Или чья-то жестокая игра?

— Хоть что-то! — шутливо фыркаю. — Ведь внешне обе малышки на тебя похожи, будто под копирку делали, — запинаюсь и, подняв голову, продолжаю уже серьезнее. — А я все никак понять не могла, кого ты мне напоминаешь…

Встречаемся взглядами и выдерживаем долгий зрительный контакт. На секунду создается впечатление, будто мы думаем и чувствуем одинаково. Но хрупкую связь между нами разрывает Шторм, потому что внезапно уходит в себя. Размышляет, потирая пальцами подбородок, и челюсти сжимает так сильно, что желваки играют на скулах.

— Мы с Леной тоже ЭКО делали, — произносит неожиданно холодным тоном. Только сейчас он начинает анализировать те слова, что я кричала в гневе. — В Германии, как и вы с мужем. Ты помнишь название клиники?

Киваю и, подумав, озвучиваю не только его, но даже адрес, точную дату проведения процедуры и имя врача.

— Все совпадает, — говорит Шторм так, будто мысленно пометку делает. Кажется, в личном черном списке, куда лучше не попадать. — Снежана? — зовет неуверенно, что совершенно на него не похоже.

— М-м-м? — мычу я, а сама на Алю отвлекаюсь, которая ерзает на моих коленях.

— Я могу увидеть… — осекается и кашляет нервно, — …Риту?

Интерес Вадима к своей второй, только сегодня обретенной дочери — закономерен. На его месте я бы пожелала точно того же. Но я не могу справиться с накатившей тревогой. Страх потерять обоих детей, что преследовал меня все эти дни, возвращается. Взмахнув повлажневшими ресницами, я устремляю растерянный взгляд на Шторма.

— В конце концов, это было бы справедливо, — переходит он на деловой тон, будто контракт на миллион долларов собирается мне предложить. — Ты же видела обеих, — изгибает бровь.

И умолкает, напряженно ждет моего решения.

— Вадим, поклянись, что не заберешь у меня близняшек! — озвучиваю свой самый главный кошмар. — Не разлучишь нас опять…

Шторм дергается, как от пощечины. Он явно не ожидал подобной просьбы.

— Не разлучу, — выпаливает твердо, и я хочу ему верить. — Со своей стороны прошу тебя о том же, — чеканит деловито, но на лице мелькает тень страха. Хотя я всегда считала, что эта эмоция отсутствует в настройках Шторма.

Как же он привязан к дочери. Наверняка полюбит и вторую. Как я Алю. Что бы ни ожидало нас в будущем, Вадим имеет право познакомиться с родной дочкой.

— Хорошо, — произношу на выдохе и поднимаюсь вместе с Алей. — Поехали, — Вадим расслабляется и одаривает нас обеих улыбкой, но я обращаю внимание на дочь. — Ну что, соскучилась по сестренке?