– Брайнер, к тебе приходит такая красивая инорита, а ты к ней как секретарша майора, – фыркнул инор, который сидел за вторым столом в этом кабинете. Странно, но то, что здесь есть кто-то помимо Рудольфа, я заметила только сейчас. – Сейчас девушка испугается и сбежит. Не нужна тебе – позаботься о соседе.

– Девушка – чужая невеста, – пояснил Рудольф, так и не отводя взгляда от моей руки.

– На ней не написано, – парировал сыскарь.

– Браслета тебе мало?

– Какого браслета, Брайнер?

– Обручального, – неожиданно зло сказал Рудольф.

– И где он?

– Издеваешься? – Рудольф оторвался от созерцания моего украшения и посмотрел на напарника.

Тот ответил ему недоуменным взглядом:

– Брайнер, с тобой все в порядке? Какой браслет?

– Вы его не видите, – я решила сказать хоть что-то. – Рудольф тоже не должен видеть. Это драконий артефакт.

– Точно есть? – недоверчиво спросил его напарник. – Но почему тогда он видит, а я – нет? У меня артефакты-различители ничуть не хуже.

Я убрала режим невидимости, и браслет предстал во всей свой сияющей красе. Я только сейчас заметила, насколько он красив, он завораживал, притягивал взгляд. Теплые рубиновые вкрапления успокаивали.

– Такая красивая фамильная штучка. Ее всем показывать надо, а не прятать, – с легкой насмешкой сказал Рудольф.

Я вздрогнула и опять сделала браслет невидимым. Так за неделю и с ума можно сойти. Эксперт сказал, как только я смирюсь с браслетом, странности прекратятся, все станет для меня естественным и правильным. Но мне такой исход не нужен.

– Я не хотела этой помолвки, – коротко пояснила я.

– Так вернула бы браслет, – ответил Рудольф. – Опыт у тебя уже есть.

Я поняла, что никто меня дальше порога приглашать не собирается, прошла сама и села напротив Рудольфа. Руки я опустила так, чтобы ему не видно было браслета, но судя по его взгляду, столешница была для него таким же незначительным препятствием, как и драконья невидимость. Артефакт напоминал о себе легкими болевыми импульсами, пока терпимыми, и я постаралась не обращать на них внимания.

– Рудольф, а почему ты его видишь? – спросила я.

– Не знаю, – он оторвался от созерцания моего украшения и посмотрел на меня. – У моей матери в родне орочьи шаманы есть. Возможно, поэтому. К чему вопрос? Ты пришла проверить мою зоркость?

Он прохладно на меня посмотрел.

– Я не могу вернуть браслет, потому что не могу его снять, – пояснила я, хотя идея прийти сюда начинала казаться мне уже глупой. – Это артефакт. Эксперт сказал, что его можно снять не раньше чем через неделю или в храме после обряда.

– И в чем проблема? – спросил напарник Рудольфа. – Или вы неделю не хотите ждать и пытаетесь найти того, кто сходит с вами в храм? Пожалуй, я бы согласился.

Рудольф хмуро на него посмотрел. Мне тоже не хотелось шутить.

– Эксперт утверждает, что артефакт влияет на сознание и за неделю я влюблюсь в своего жениха. Противодействия он не знает, – я говорила четко, строго по существу, чтобы избежать возможных шуточек. – Единственное, что он смог мне посоветовать, – попытаться сконцентрироваться на отрицательных чертах жениха. Вот я и пришла узнать. Рудольф, ты же следишь за Лоренцом. В чем он замешан?

Болевые импульсы браслета усилились. Я бы встала и ушла, но заставила себя сидеть ровно и ждать ответа.

– Боюсь, что я тебе ничем не помогу, – ответил он. – Ничего такого я про него не знаю.

– Извини, что побеспокоила, – я попыталась встать, но Рудольф внезапно меня удержал.

– Подожди, ты правда хочешь снять браслет, но не можешь?

– Попробуй сам.

Я положила руку с артефактом перед ним на стол и прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Боль шла по нарастающей. Такое внимание моему украшению не нравилось. А вот мне – даже очень. Теплые, нежные руки Рудольфа так осторожно проходили по тонкой границе между артефактом и моей рукой…

– А ну-ка, – напарник Рудольфа подошел к нам и бесцеремонно схватил меня за руку. – Инорита, сделайте так, чтобы я тоже мог видеть.

Я убрала невидимость и закрыла глаза, стараясь приглушить болевые импульсы от артефакта. Это только мое воображение. На самом деле ничего нет. Я прикусила губу и постаралась подумать о чем-либо приятном. О Николасе. Браслет тут же успокоился, лишь только перед моим внутренним взором встало улыбающееся лицо жениха. Нет, о нем думать нельзя.

– А ведь точно не снять, – наконец раздраженно сказал напарник Рудольфа. – Вот ведь пакость какая! И не придумать ничего!

– Придумать-то можно, – довольно неохотно сказал Рудольф. – Если он снимается после обряда в храме, то мы можем прямо сейчас туда пройти. А потом развестись.

– Ты предлагаешь мне фиктивный брак? – зачем-то уточнила я.

– Логично, – не очень весело улыбнулся он. – После фиктивной помолвки – фиктивный брак.

– Да, все для пользы расследования, – я кивнула, соглашаясь с ним.

– Какого расследования? – заинтересовался напарник Рудольфа.

– Неважно, – отмахнулся от него сидящий напротив меня молодой человек. – Так как, Штеффи?

И я вдруг поняла, почему Николас сказал, что не сможет дать мне развод. Я тоже не смогу. Браслет уже жил какой-то своей жизнью, больно было так, что думать я почти не могла. Но одно поняла четко – лучше я выйду за Николаса, чем соглашусь на фиктивный брак с Рудольфом. К чему цепляться за того, кому ты совсем не нужна?

– Штефани, что с тобой?

Голос Рудольфа доносился до меня глухо, как через толстый стой ваты. Его лицо то приближалось, то удалялось, пока не оказалось так близко, что его глаза заполнили все и стали единственным, что имело значение. Когда-то я была уверена, что черные глаза не выдают тайн своих хозяев, что они непроницаемы и холодны. Но сейчас в глубине глаз Рудольфа плескалась боль. Боль и страх за меня. Или мне это только показалось в тот краткий миг, пока весь мой мир свелся к его взгляду? Боль от браслета стала столь нестерпимой для сознания, что оно постыдно сбежало, так и не дав мне понять – было это на самом деле или просто мне пригрезилось. Черное рыхлое беспамятство укутало меня уютным одеялом, и впервые со встречи с Николасом пришли легкость и спокойствие.

– Брайнер, тебе лучше уйти, – это было первым, что я услышала, когда очнулась от обморока. – Либо артефакт воспринимает тебя как угрозу, либо… Сам понимаешь.

Голос то приближался, то удалялся, вибрировал, давил на перепонки. Слух никак не мог приспособиться к реальности. Мне хотелось назад, в черное небытие, где ничего не беспокоит.

– Но почему? – донесся до меня голос Рудольфа.