– Да, вы сказали, что прошлый раз, когда вы с ним виделись, вы не занимались сексом? – спрашивает она.

– Вот именно. Прошло лишь несколько месяцев с рождения Эви, и казалось… неправильным. Поэтому мы только делали… что я перечислила… и все равно было… замечательно, – разливаюсь соловьем я.

– Он чувствовал то же самое?

– Да. Джейми был не против. Нисколечко. С ним я чувствую себя самой везучей на свете. Почему бы еще я согласилась встречаться с ним всего один раз в год? Ожидание стоит того. На протяжении двадцати четырех часов я так счастлива!

– Мне хотелось бы кое о чем вас спросить, Стефани, – начинает Джейн, склоняя голову набок и упираясь взглядом в блокнот. Я достаточно часто такое видела и знаю, что она хочет что-то до меня донести.

– Ладно, – отвечаю я, инстинктивно закидывая ногу на ногу и скрещивая руки. Я не знаю, почему я так делаю, ведь, будучи психологом, она знает, что я с самого начала пыталась защищаться.

– По сути, ваши отношения с Джейми базируются на встречах один раз в год. Вы говорите, что по различным причинам он делает вас невероятно счастливой, но также, что существуют причины, почему вы не можете быть вместе, – и я это понимаю…

Я стараюсь следить за ее словами с каменным лицом. Но чувствую, как все мое тело напрягается, пока она об этом говорит. Мне кажется неправильным, что кто-то анализирует наши отношения, и я внезапно чувствую, что предала Джейми, рассказав про него Джейн. Возможно, это был не самый умный ход.

– …но мне хотелось бы знать, почему вы соглашаетесь быть настолько счастливой только один раз в год?

– Что? – Я смотрю на нее недоуменно. – Я думала, вы спросите о моих отношениях с Джейми.

– По сути, мой вопрос с ними связан.

– Я не уверена, что понимаю вопрос, Джейн… – Я понятия не имею, к чему она клонит.

Джейн видит, насколько мне не по себе от этого разговора. Стараясь, чтобы мне было комфортнее, она закрывает свой блокнот и прислоняет его к ножке кресла. Теперь мы с ней просто болтаем.

– Сколько это уже продолжается, Стефани? Шесть лет?

Я киваю.

– Почему столько лет вы соглашаетесь чувствовать себя нелюбимой?

Я молчу, только слушаю.

– Почему вы соглашаетесь быть бесконечно счастливой только один уик-энд из пятидесяти двух в году? Вы ведь должны быть счастливы каждые выходные, Стефани…

С вами не случалось, чтобы чьи-то слова выбили у вас почву из-под ног? Когда слышите слова и кровь приливает у вас к голове со скоростью миллион миль в час? То есть физически это, разумеется, невозможно, просто ощущение такое. Когда ваше сердце начинает биться быстрее не от какой-то физической угрозы, а от слов. Слова обладают силой. Когда Джейн так говорит, у меня возникает чувство, будто мне вкололи адреналин. Внезапно я смотрю на собственную жизнь словно через подзорную трубу – это не я как таковая, это кто-то другой.

Добрую минуту я молчу. У меня нет ответа. Ни малейшего. Но она-то, конечно, знает. Но мне не скажет. В любой момент Джейн сейчас вытащит чертовы диаграммы с треугольниками и заставит меня проговаривать что-то, что представляется мне ответом, но она его не получит. Вопрос совершенно сбил меня с толку.

– Не знаю, – отвечаю я наконец.

– Нет, знаете, – возражает она. – В глубине души знаете. Всегда знали.

– Хорошо, ладно, небесного блаженства я с Мэттом не испытываю, но я построила себе эту жизнь, теперь придется ею наслаждаться, – отвечаю я, как угрюмый подросток.

– Вы же знаете, что правда гораздо глубже, – говорит она. – Если бы вы действительно захотели, то могли бы завтра же уйти от Мэтта, найти себе кого-то еще, кто ценил бы вас и заставлял бы чувствовать себя особенной, как это делает Джейми. Вот только тогда вы были бы счастливы все время, а не один уик-энд в году.

– Но… все было бы не так, – разочарованно вздыхаю я. – Все не так просто…

– Да, не просто. Так скажите, почему вы на самом деле так поступаете?

У Джейн есть манера так со мной иногда говорить – авторитарно и строго и одновременно по-доброму и заботливо. Я решительно понятия не имею, как ей это удается, но ее почти невозможно ненавидеть, ведь я знаю, что она просто заботится обо мне. Ну, во всяком случае, в профессиональном смысле.

Я правда не знаю…

Я бросаю взгляд на круглые часы на светло-серой стене. Девять минут пятого. Осталась еще пятьдесят одна минута допроса. Мы обе молчим, тиканье громким эхом разносится по комнате. Джейн любит долгое молчание, а я ненавижу. Думаю, для нее молчание – жутковатая психологическая тактика, чтобы вызвать у меня стресс или дождаться, когда я расколюсь под давлением. Так или иначе мне тишина ее не нравится, и она знает это.

– Просто это моя жизнь, так? Берешь что дают, верно? Кому-то на роду написано прожить долгую, счастливую идеальную жизнь, полную любви. Просто так получилось, верно? Все складывается в их пользу. Кто-то встречает идеального парня и получает работу мечты. Они играют идеальную свадьбу и наводняют фотками Facebook. Все говорят, мол, какими влюбленными они выглядят, как чудесно смотрятся вместе, их фото получает сто тридцать лайков. Потом она беременеет, да? И у нее идеальные роды без медикаментов, и сразу после – классическая фотография с «ребенком у груди», и все говорят, как потрясающе она выглядит сразу после родов. А потом у них счастливый брак с младенцем. Они предвкушают «вечера для них двоих» и редкие выходные вне дома. Они все еще рады друг другу. Любят друг друга. Они – команда.

– И у вас этого нет?

Я издевательски смеюсь, смотрю в потолок.

– Я в конечном итоге вышла замуж из лояльности, а еще из чувства долга перед родными, учитывая, через что они из-за меня прошли. Я работаю на своего отца, делаю то, что мне неинтересно. Я не радовалась в день свадьбы, и большую часть дня мне хотелось убежать, чтобы выплакаться в туалете. В роддоме мне сделали экстренное кесарево сечение, так что я даже родить как следует не могла. Я в целом уверена, что мужа я по большей части раздражаю. И я люблю другого мужчину.

Я почти задыхаюсь, так быстро я все выпалила. Один из редких случаев, когда говоришь быстрее, чем работает мозг, и что сказала, понимаешь, только когда закончила.

– И поэтому вы обрекли себя на жизнь без счастья? За то, что считаете себя… какой? Невезучей?

– Нет… да… послушайте, я не знаю… – Я всплескиваю руками, смотрю в окно, на беспощадный ливень снаружи.

С Джейн так трудно, потому что, раз что-то сказав, уже нельзя забрать это назад. Она все записывает и не преминет напомнить через несколько месяцев, а то и лет. Я тщательно обдумываю мои следующие слова, прежде чем их произнести.

– Послушайте, просто, на мой взгляд, чем большим людям ты открываешься, тем слабее становишься и тем большему риску боли себя подвергаешь.