Впрочем, когда настала пора для новой газеты, папа принял ее с восторгом. Еще бы! Отчеты о футбольных матчах уже на следующее утро! Да и вообще все именно так, как должно быть о спорте! Мы просто раньше не знали, что это возможно в принципе.

Заменить отца не может никто. Но когда после его смерти я приезжал к главному редактору «Спорт-экспресса», это было отдушиной. Володя даже говорил немного как папа, с какими-то знакомыми мне с детства интонациями. А творчество моего деда, например, знал не хуже членов нашей семьи.

Взвалив на свои плечи колоссальную организационно-редакторскую ношу, Кучмий перестал делать то, за что его по-читательски боготворил Михаил Гусев, и не только. Газета осталась без его блистательных публикаций. О велоспорте, о коньках…

Но вдруг, в ответ на мое поздравление газете с 25-летием, он написал колонку, где вспомнил, как в МГУ пять лет дышал с моим отцом «одним университетским воздухом»… Кстати, свое решение сделать новую газету Владимир Кучмий однажды объяснил желанием иметь «право дышать».

За все время сотрудничества с «СЭ» только в рубрике «Без микрофона» у меня было почти 200 публикаций. Обо всем. И лишь один текст написать я не смог. В тот грустный день — 21 марта 2009 года.

Сегодня я поддерживаю прекрасные отношения с особенной для меня газетой, с удовольствием участвую в ее проектах и откликаюсь на предложения об интервью. Но сам больше в «Спорт-экспресс» не пишу.

…Вернемся к интервью с финским хоккейным арбитром. Совершенно другая реакция ждала меня на телецентре.

Это не было рабочим обсуждением. Ведь речь шла о чем-то сделанном во внерабочее время и не имеющем никакого отношения к трансляциям Первого канала. Разговор с моим тогдашним непосредственным начальником Николаем Малышевым был просто творческой дискуссией. Но она дала мне понять, насколько разным может быть восприятие одного и того же события с точки зрения его журналистского воплощения.

Позиция Николая Николаевича заключалась в том, что никакая журналистская удача априори не может вырасти на почве поражения своей команды. А появление на первой странице популярной газеты интервью человека, «убившего» национальную сборную и навлекшего на себя естественный гнев любителей спорта, — большая ошибка. Тем более если это интервью фактически оправдывает его.

Тогда я, конечно, спорил, отстаивая свою правоту. Вон и в газете как похвалили! Да и сейчас, если вы наберете в поисковой системе фамилию финского арбитра, то найдете в основном перепечатки того материала или ссылки на него. Но, честно говоря, в итоге, несмотря на весь многолетний журналистский опыт, понимаю, что в собственной оценке ситуации застрял между двумя противоположными позициями, занятыми двумя уважаемыми мной людьми. Вопрос концептуальный.

А что же Хенрикссон? С тех пор мы не видели его на чемпионатах мира. «Ники» ушел от нас. Подальше, в триатлон.

Помним еще со школы: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». Правда, на самом деле звучало это у Ленина немного по-другому, и не только о кино: «Пока народ безграмотен, из всех искусств важнейшим для нас являются кино и цирк».

Считается, что если о тебе говорят в КВН, то это верх популярности. Поэтому я отчаянно радуюсь тому, что сборная «Азия-микс», оказывается, любит меня за то, что «При Викторе Гусеве русские всегда терпят поражение…»

Или вот уже из народного творчества: «Финал комментировал Виктор Гусев. Проиграли обе команды».

Но анекдоты анекдотами, а если о тебе художественный фильм! Блокбастер! Фильм-катастрофа! Вот это да! Даже если играет тебя… женщина.

Об этом, впрочем, тоже речь еще впереди. Сначала о собственных ролях в кино, которых набралось уже порядка двух десятков.

Особняком в славной фильмографии стоит образ комментатора Бородинского сражения в эпохальной ленте «Ржевский против Наполеона». Ведь моим напарником там был не кто иной, как Андрей Шевченко, легенда киевского «Динамо», «Милана» и «Челси», а впоследствии главный тренер сборной Украины. Андрей, как вы уже, наверно, догадались, играл собственного однофамильца Тараса, то есть поэта, художника, революционера-демократа, одним словом, народного героя своей страны. И при этом по сценарию являлся моим сокомментатором.

Для меня это была не первая встреча с легендарным форвардом. Познакомились мы в Милане на вручении ежегодной премии «Звезда», учрежденной газетой «Спорт-экспресс» для лучшего футболиста стран Содружества и Балтии. Шевченко стал ее первым лауреатом по итогам 2004-го. А потом были зимние Олимпийские игры в Турине, когда Андрей, тогда выступавший за «Милан» и специально приехавший на хоккей, поднялся в нашу с Владиславом Третьяком комментаторскую кабину, чтобы поздравить с победой над канадцами. Как с нашей общей. Были же времена.

Впрочем, летом все того же 2006-го мне пришлось через «Спорт-экспресс» объясняться на украинскую тему. Тогда части телезрителей не понравилось, что в репортаже с футбольного чемпионата мира я симпатизировал жовто-блакитным, хотя опрос и показал, что в отсутствие на турнире в Германии сборной России 70 % наших болельщиков поддерживают именно сборную Украины.

Для нас эта команда — такая же чужая, как любой ее соперник, в том числе Саудовская Аравия, говорили критики. Поэтому комментатор не должен быть так же пристрастен, как если бы на поле были россияне.

Моя статья для «СЭ», изначально имевшая название: «Почему я болею за Украину?», вышла под заголовком: «Почему болеем за Украину?». То есть редакция показала свою солидарность с комментатором. Я же написал о совершенно очевидных, на мой взгляд, вещах. И, кстати, вспомнил туринский эпизод с Шевченко.

…К счастью, в тот прекрасный съемочный вечер в Киеве три года спустя нас волновали совсем другие проблемы. Если меня загримировать было просто (никто не знает, каким мог быть внешне комментатор начала XIX века), то роль Шевченко требовала исключительной исторической достоверности. Андрей прибыл на съемку прямо с матча динамовцев в Лиге чемпионов. И хотя провел ту игру на скамейке запасных, от эмоций отходил постепенно, под руками опытных гримеров.

Срисовывали Кобзаря с купюры в сто гривен. Те, кто знаком с украинской национальной валютой, могут оценить точность работы специалистов. На мой взгляд, сработали они просто здорово, и я совершенно не переборщил с комплиментом, сказав: «Ну, вы просто сестры-грим!»

Я же предстал перед съемочной группой кем-то похожим на другого великого поэта той же эпохи. Возможно, благодаря умело наклеенным бакенбардам. Сходство с Пушкиным не оценила лишь блондинка из административной группы, слова которой на несколько минут парализовали работу свалившегося на пол от смеха оператора: «Ой, а если Гусева разгримировать, вылитый Стас Михайлов получится…»