И наконец, смущенный вопрос начинающей звезде:

«Извините, пожалуйста. У вас лицо очень знакомое. Вы у нас в холодном цехе на нарезке бутербродов не стояли?»

В очереди были не просто коллеги, а мои хорошие товарищи. К их истерическому хохоту я отнесся с пониманием.

Слово «кумир», видимо, когда-то вошло в русский язык со скрипом. Во всяком случае, с его использованием у нас явные проблемы. «Я — ваш давний кумир», — то и дело приходится слышать от милых людей, просящих автограф. Кстати, в последнее время расписываться все чаще приходится для бабушек и дедушек, с удовольствием отмечая добрый порыв их внуков, подходящих с ручкой и листком бумаги.

Подписываешь порой бог знает что! Спичечные коробки и паспорта, денежные купюры и фотокарточки. Вплоть до различных частей тела, даже, извиняюсь, на грани интимных. Однажды мне прислали по почте чей-то утерянный военный билет, в котором подпись комиссара странным образом заменял мой автограф. Впрочем, с весьма актуальным в этой ситуации пожеланием-предостережением: «Берегите себя!»

Что же касается крылатой фразы о задней части лошади, то у нее, извиняюсь за невольный каламбур, есть и оборотная сторона. «Не забиваешь ты — забивают тебе», — ведь так мы сами говорим во время репортажа. Телеведущий должен продолжать «забивать» — такая работа.

Еду в метро. Кстати, оцениваю московское как едва ли не лучшее в мире. При всей критике за эпизодическую духоту сравните его с лондонским или нью-йоркским. По чистоте наш метрополитен даст сто очков форы конкурентам. А уж о феерически коротких паузах между прибывающими поездами — вообще не говорю. Здесь иностранные туристы нам уже давно обзавидовались.

Короче, под землей мы лучшие. Другое дело — что там, наверху… Но мы же сейчас о метро говорим.

Так вот, еду. Потому что вовсю пользуюсь общественным транспортом. Чаще всего из моего Внуково отправляюсь на аэроэкспрессе (благо удостоверение участника боевых действий позволяет не платить за это полтысячи рублей) до Киевского вокзала. А оттуда — с одной пересадкой на ВДНХ, от которой до Останкино рукой подать. И никаких проблем с пробками. Очень советую.

Итак, еду в метро. Вдруг в ухо: «Ого, Виктор Гусев — и не на „Мерседесе“?!» Поворачиваюсь. Белозубая улыбка не менее чем тысяч на 10 долларов, массивные часы едва ли не самой дорогой фирмы, из-под атласной рубашки — золотой крест с какими-то умопомрачительными вкраплениями, ну и шуба — как памятник целому поколению норок.

Ответ невольному собеседнику в силу своей очевидности возникает сразу: «Так и вы тоже не на „Гелендвагене“!»

«Э-э-э, Виктор, большая разница! У меня ВРЕМЕННЫЕ трудности».

Что ж, с такой жизненной позицией, уверен, к настоящему времени у моего случайного попутчика уже все наладилось.

Мои главные болельщики — моя семья. Гранитную очевидность этого утверждения слегка подмывают воды сомнения некоторых ее членов в приоритетной роли спортивных зрелищ в жизни человечества. Еще помню, как попытка серьезной беседы с двумя дочками-школьницами была просто уничтожена фразой: «Папа, ну что ты с нами, как со всей страной, разговариваешь?» И все же — кто за меня, если не они, мои любимые?

…Кот был подобран на Тверской. На лестничной клетке, по соседству с квартирой Ирины и Сергея Стариковых. Со знаменитым хоккеистом мы тогда, в середине 90-х, отмечали его возвращение в Россию. Ира прилетела из Америки еще раньше — в 1993-м мы вместе принялись работать на проекте «ЦСКА — Русские пингвины», на три удивительных года по-партнерски объединившем армейский клуб с питтсбургскими «Пенгуинз» (у нас даже специалисты, побывавшие за океаном, почему-то упорно называют его «Пингвинз»). Вслед за женой прилетел и двукратный олимпийский чемпион.

Вечер у гостеприимнейшей семьи Стариковых был веселым, добрым и обильным. Но все хорошее, увы, кончается. С печальной мыслью я захлопнул за собой дверь и сразу увидел эти глаза. Они смотрели на меня из темноты, напоминая обложку альбома рок-оперы «Cats» — желтые на черном фоне. Пришлось снова постучать в дверь, чтобы поинтересоваться, кому принадлежит это грустное существо?

«Вот соседка умерла, родные приехали, похоронили, — сказала Ириша, — а что с ним будет, не знаю. Пока вот на лестнице».

Если о предмете кражи говорят: плохо лежит, — то этот кот, на мой не совсем трезвый взгляд, плохо сидел. Один, в темноте, беззащитный…

Через мгновение он оказался у меня за пазухой. Мы жили не так далеко, на Новопесчаной, и дорога в полуночном автобусе, пусть даже по занесенной снегом столице, не заняла много времени. Дверь, несмотря на довольно позднее время, открыла маленькая Нина. Детские глаза встретились с глазами, выглядывающими из-под моего пальто, и квартиру огласил торжествующий крик: «Мама, смотри, папа лемура принес!»

Сразу же вспомнилась еще более ранняя сценка. Из детской комнаты внуковской дачи посреди ночи мы вдруг услышали: «Мама, мама! Кенгуру!» Держась одной рукой за перекладину своего манежа, Ниночка другой указывала на противоположный угол. Там, прислонясь к стене, на задних лапах стояла крыса…

Художественное восприятие мира в итоге сделало свое дело. Сегодня Нина — актриса Московского художественного театра имени Чехова.

Старшая дочь Юля, филолог, знаток, среди прочих языков, японского, заставила учащенно биться мое меломанское сердце, когда после окончания МГУ начала, параллельно с повседневной работой, принимать участие в организации московских гастролей мировых рок-звезд. Рассказы о деликатном семьянине Дэвиде Ковердейле из «Whitesnake», каждую свободную минутку звонившем домой, или о бывшем лидере «Pink Floyd» Роджере Уотерсе, наоборот, подтвердившем слухи о своем суровом нраве, я слушал, глотая слюни. А охраняют, оказывается, сильнее всех Бритни Спирс. Зачем? А группа U-2 — прекрасные дружелюбные ребята. А сэр Элтон Джон — просто душка, в порядке исключения не отказал в автографе для Юлиных родителей. А все тот же мой любимый Уотерс велел уволить водителя уже после первой поездки по нашей столице: из аэропорта в гостиницу. Очевидно, все знающий о стенах Роджер был просто не в курсе состояния наших дорог и приписал непривычную тряску непрофессионализму человека за рулем. А скандальный Оззи Осборн, к тому же измученный налетевшей во время гастролей зубной болью, кричал во весь голос, мол, позовите Джулию, буду разговаривать только с ней.

Особенно заинтересовала меня история с Родом Стюартом. Ведь его рассказ подтвердил то, что я слышал от непосредственных участников печального матча с шотландцами на чемпионате Европы-92 в Швеции. Команда СНГ (если кто-то не помнит, так некоторое время называлась наша страна) под руководством Анатолия Бышовца достойно провела два матча в предварительной группе, которые завершились боевыми ничьими с немцами и голландцами. В решающей игре нам нужна была победа над сборной Шотландии, которая уже потеряла шансы на продолжение участия в турнире.