очки, – сказал Джек, глядя на мое отражение. Я посмотрела на его отражение в зеркале. Он показывал мне большие пальцы, и я не могла не улыбнуться.

Мы подошли к стойке с пластиковыми оправами. Стиль ретро. Джек повернул стенд, тот громко заскрипел.

Мое внимание привлекла пара небесно-голубых кошачьих глаз.

– О, померяю эти.

Я надела их и посмотрела в маленькое зеркальце на стойке. Очки были милыми, но что более важно – закрывали большую часть моего лица.

– Покажись, – сказал Джек.

Я повернулась к нему, и он кивнул.

– Круто.

– Только не надо пошлых комментариев о сексуальных библиотекаршах.

– Ну прости. Я собирался сказать, что выглядит отталкивающе.

Я рассмеялась и отбросила волосы с лица, изучая свое отражение.

– Очки красивые.

– На тебе они отвратительны. Извини, что говорю это.

– Спасибо, – ответила я, все еще улыбаясь.

– На здоровье, – сказал он, подмигнув.

Мы взяли очки плюс новую бейсболку – черную! Еще более неприметную, чем была! И свитшот. В обмен на все я отдала владельцу свой тренч. Его глаза распахнулись, когда он увидел бирку Burberry.

– Но это намного ценнее того, что вы выбрали!

– На самом деле наоборот. Вы и представить себе не можете, – сказала я, натягивая свитшот.

Он покачал головой, но поднял плащ, чтобы полюбоваться им. Я заправила большую часть волос под кепку, оставив кончики торчащими, чтобы было похоже на боб, и натянула капюшон толстовки повыше на шею. Последний штрих – очки.

– Ну? – спросила я Джека, когда мы вышли.

– Ну, ты выглядишь довольно странно.

Я улыбнулась.

Идеально.

– Есть хочешь? – спросил он. – В стиле ночного рынка?

– Теперь ты меня явно соблазняешь.

Мы шли по улице, размахивая руками, но еще не держась за руки. Я не была уверена, мы начинаем все заново или как. В новом наряде, после признаний между нами, я чувствовала что-то вроде этого.

Глава сорок четвертая

Джек

Мы шли в Вонкок, большой рынок в Коулуне. Там должна была быть толпа людей, но Лаки хорошо замаскировалась. А мне казалось, она должна увидеть это. Это был риск, но как и все сегодня. Так почему мы должны останавливаться?

С каждым шагом я хотел потянуться и прижать ее ближе к себе. Коснуться ее рук. Чего-нибудь.

Казалось, она снова ушла в себя. Энергия любопытства все еще все еще была при ней, но хоть она и хотела увидеть и потрогать все, она стала другой. Настороженной и подавленной.

Я не мог винить ее в этом. Нечто похожее на облегчение затопило меня, как только она узнала, что я знаю. Я бы хотел, чтобы она узнала не совсем так, но я был рад, что все раскрылось. И отреагировала она лучше, чем я ожидал.

Ну, отреагировала на часть истории. В магазине мой телефон зажужжал.

«Просочилась информация о том, что Лаки видели на световом шоу. Что случилось? Нам лучше не попадаться».

Отчасти мне хотелось выбросить телефон в мусорку, забыть про эту историю, про это грязное дело. Но это испортит всю работу, которую я вел в последние несколько месяцев, – подорвет доверие Тревора. И я останусь, в конце концов, без работы. Без всего.

Так что пока Лаки ушла вперед, я написал ему в ответ: «Удалось сбежать. Делаем фото в Вонкоке. Не беспокойся».

Мы услышали и почувствовали Вонкок раньше, чем увидели. Бесконечный лабиринт улиц, забитых лавками, торгующими всевозможными товарами на оживленном «Дамском рынке» – в основном, туристическими сувенирами. Магазины были втиснуты в небольшие помещения, товары висели вдоль металлических стен прилавков. Движение тут было медленным, люди останавливались, чтобы сделать покупки и сфотографироваться.

Я держался поближе к Лаки, назойливо нависая над ней. Она, казалось, не возражала. Несмотря на свою новую маскировку, она тревожилась, и сама держалась ближе ко мне.

– Вау. Тут очень оживленно, – сказала она.

– Да, это излюбленное место туристов. Но ты не можешь уехать из Гонконга, не повидав его, – сказал я. – Сейчас дойдем до продуктового рынка. Там столько всего вкусного!

Она пошла впереди меня – ведомая, кажется, нюхом – она казалась уверенной и выделялась даже в безразмерной толстовке. Это я заметил в ней, едва мы встретились: некоторые люди обладают звездными качествами. Они излучают что-то потустороннее. Дело не только в том, что они привлекательны, в них есть магнетизм и представительность. И у Лаки это было.

Занимаясь своим делом, я не был поражен звездами. На самом деле, чем ближе я оказывался к знаменитостям, тем сильнее они теряли свой блеск. Они вели себя как-то мелко и недобро, от чего душа съеживалась. Например, Тедди Слейд и Селеста Цзян вчера. Ничего лучше не тушит блеск звезды, чем увидеть его в халате в гостиничном номере, изменяющим своей жене. После некоторого количества подобных инцидентов я стал невосприимчив к звездному очарованию. Они просто становились очередной историей, которую нужно сделать.

Очевидно, в этот раз все было иначе. Она была иной. И странные колебания, которые я улавливал в своих мыслях, были очень неприятны.

– Джек! – Лаки окликнула меня, махнув рукой, подзывая к себе. Она стояла у прилавка с морепродуктами и указывала на крабов в пластиковой ванночке.

– Только выловленные. Может, попробовать?

– Хм.

Я уставился на маленьких синих крабов, их клешни были перехвачены скотчем, и они ползали друг по другу. Просто пытаясь выжить. Как мне было объяснить, что выбор еды, пока она еще жива, вгонял меня в депрессию? Не выглядя при этом слабаком американцем.

– Не любишь крабов? – спросила она.

Один из них упал и скатился на спину. Другие залезли на него, заключая в ловушку. Трагично.

– У меня аллергия на ракообразных.

Она нахмурилась.

– Жаль.

К моему облегчению, она двинулась дальше, и потянулась назад, чтобы взять меня за руку.

Крошечный толчок возбуждения пробежал по мне. Когда я взял ее пальцы в свои, я почувствовал прилив надежды. Она первая потянулась ко мне.

Вернул ли я ее доверие?

– А на пельмени у тебя нет аллергии?

Я посмотрел, куда она указывала, на пышный ряд с чжэн цзянь бао.

– Ммм. Это я люблю.

– Хорошо! Они прекрасно сочетаются с вонючим тофу!

Лаки заказала немного, и я почувствовал запах острого тофу еще до того, как увидел его в меню. Лаки так нравилось экспериментировать в еде, что рядом с ней я чувствовал себя унылым занудой. И, возможно, в некоторой степени так оно и было. Сегодня