набирать оригиналы для печати, и, хотя он не считал, что я способна писать статьи для передовиц, приобрела солидный опыт планирования, склеивания и других навыков.

Мисс Кук, мисс Дикерман и я стали друзьями точно так же, как мы с мисс Лейп и мисс Рид впервые сошлись благодаря общей работе. Это один из самых приятных способов завести и сохранить друзей.

Многих своих старых друзей я видела редко, потому что они вели более или менее светскую жизнь. Я полностью выпала из этого круга общения, поскольку мы совсем не выходили в свет. Время от времени я ходила в театр с подругой, но свободных часов у меня было немного. С самой войны меня интересовала настоящая работа, а не дилетантство. Постепенно я обнаружила, что все больше и больше интересуюсь рабочими и все меньше и меньше – своими старыми товарищами, которые занимались самыми разными делами, но только не профессиональной работой.

Постепенно завязалась дружба с молодой парой, которая жила в округе Датчесс, штат Нью-Йорк, недалеко от нас, – мистером и миссис Генри Моргенто-младшим. Они были моложе, и, возможно, из-за этого мы поначалу редко виделись. У нас было много общих интересов в округе, поэтому мистер Моргенто и мой муж сближались все больше и больше. В конце концов миссис Моргенто начала работать в женском отделе Государственного комитета Демократической партии, и мы с ней постепенно прониклись друг к другу теплыми чувствами. Все хорошее тем лучше, что созревает медленно, но сегодня дружба с Элинор и Генри Моргенто – одна из тех вещей, которые я ценю больше всего.

За эти годы я познакомилась еще с миссис Кэрри Чэпмен Кэтт, миссис Реймонд Браун, миссис Луис Слейд, миссис Генри Годдард Лич, Лилиан Уолд, Мэри Симкович и многими другими женщинами, которые оказали на меня большое влияние. Всем им я всегда буду глубоко благодарна за то, что они открыли так много новых путей для мысли и работы.

Я начала время от времени выступать с речами, и несколько раз меня сопровождал Луис Хоу. Он садился в конце зала и давал мне указания, что и как я должна говорить. У меня была дурная привычка неуместно смеяться, когда я нервничала. Луис избавил меня от нее, показав, насколько глупо это звучит. Его совет был таков: «Если хочешь что-то сказать, то скажи и просто сядь».

Под руководством миссис О’Дэй – заместителя председателя Комитета Демократической партии штата – я каждое лето выполняла организационную работу вместе с женщинами-демократами штата. Обычно я приходила либо с мисс Дикерман, либо с мисс Кук и сама оплачивала дорожные расходы, как и миссис О’Дэй. Поскольку женщинам было трудно собирать деньги, мы считали, что все расходы следует сократить. Мисс Кук творила чудеса экономного управления. Всю работу среди женщин начала мисс Харриет Мэй Миллс, которая много лет была лидером штата Нью-Йорк и представительницей Демократической партии. Даже выйдя на пенсию с поста заместителя председателя госкомитета, она откликалась на каждый призыв о помощи. Я всегда была рада такому опыту, потому что он позволил мне хорошо узнать наше государство, людей, которые в нем жили, сельские и городские условия.

После болезни мой муж стал президентом Фонда бойскаутов, президентом Американского строительного совета, председателем кампании Американского легиона и занимался рядом других дел вне политики. Его единственное политическое мероприятие того периода состоялось летом 1922 года, когда он помог убедить Эла Смита снова баллотироваться на пост губернатора.

Он был совершенно здоров и жил нормальной жизнью, единственным ограничением была неспособность ходить. В целом его физическое состояние улучшалось год от года, пока он не стал в чем-то даже сильнее, чем до болезни. Зимой он всегда уезжал на некоторое время, а летом – в длительный отпуск, стараясь в каждом случае либо лечиться, либо, по крайней мере, делать упражнения, которые помогали ему лучше передвигаться. Весной 1924 года, перед заседанием Национального съезда Демократической партии в Нью-Йорке, Эл Смит, который был кандидатом в президенты, попросил Франклина руководить предвыборной кампанией. Тогда мой муж впервые оказался на публике после болезни. Нужно было выполнить тысячу и одну небольшую задачу, и Луис тщательно планировал каждый шаг.

Меня попросили возглавить комитет, который должен был представить комитету по резолюциям съезда несколько пунктов партийной программы, представляющих интерес для женщин. Это стало новым шагом в моем обучении. Теперь я немного разбиралась в местной политике, многое знала – благодаря Лиге женщин-избирателей и своей работе в демократической организации – о законодательном органе штата и его политике, и мне предстояло впервые увидеть, на каком месте стоят женщины, когда речь заходит о национальном съезде. Они стояли за дверью во время принятия всех важных собраний и ждали. Я все же внесла свои резолюции, но как тщательно их рассмотрели, остается загадкой.

До меня доходили слухи о всевозможных маневрах и о том, что обсуждали мужчины, но большую часть времени на съезде я сидела и вязала, страдала от жары и желала, чтобы все это поскорее закончилось.

На этом съезде я впервые увидела Уилла Роджерса, когда он однажды, проходя мимо лоджии, спросил: «Вывязываете имена будущих жертв гильотины?» Мне захотелось сказать, что я почти готова обрушить любое наказание на головы тех, кто не смог довести съезд до конца.

В конце концов, несмотря на все, что можно было сделать, несмотря на великолепную речь моего мужа о выдвижении кандидатов и убедительность и влиятельность многих других, присутствующих на съезде, Эл Смит проиграл праймериз. Мой муж изящно вышел из политической борьбы, хотя и произнес пару речей для Джона Дэвиса.

Так и закончились первые этапы воспитания Элеоноры Рузвельт, как в жизни, так и в политике.

Часть II

Я помню об этом

Глава 13

Частная жизнь государственных служащих

Когда я начинаю писать эту книгу, мне кажется, что она гораздо сложнее предыдущей. Во-первых, это уже не просто моя автобиография. Большинство людей в первую очередь будет интересовать то, что я могу рассказать о своем муже.

Надеюсь, я смогу изложить ряд впечатлений, которые помогут понять течение истории в те сложные годы. То, что я хочу написать, расскажет о Франклине, как о личности и внесет определенный вклад в понимание его жизни, характера и целей.

Я не утверждаю, что смогу поведать о жизни Франклина максимально объективно, но уверена, что знаю то, чего никто другой не может знать. Невозможно прожить с человеком столько лет и ничего о нем не выяснить, хотя никто и никогда не сумеет полностью изучить другого человека. Кто-то